Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]
Шрифт:
— Пять сочетающихся кристаллов. Горрен не выдумал это, — сказал Ланжеки ровным тоном, Но Килашандра чувствовала его удовлетворение такой резкой. — Качество?
— Высокое, — ответил спокойно Интор. — Не самая лучшая его резка, но, осмелюсь сказать, мелкие трещины не помешают работе, если станции не слишком далеко разнесены.
— Пять — приличная цепь, — сказала Хиглана, — для межпланетной сети.
— Где трещина? В «короле»? — спросил Ланжеки.
— Нет. — Пальцы Интора погладили самый широкий из пяти, как бы успокаивая кристалл. — В первом и в пятом. Незначительные.
Он
Интор извлекал содержимое трех контейнеров под наблюдением Ланжеки и Хигланы. Наблюдатели удовлетворенно кивали, но Килашандра была чуточку разочарована: меньшие группы были не такими впечатляющими: хотя комплект состоял из двенадцати сочетающихся частей, «Король» был длинной не более ее растянутых на октаве пальцев и не толще пальца.
— Наверное, он дошел до конца слоя, — сказал Ланжеки, когда была опустошена четвертая коробка. — Продолжайте, Интор, но итог передайте в мой офис прямо на дисплей, ладно?
Поклонившись Интору, он и Хиглана быстро вышли из сортировочной. Общий вздох пролетел по комнате, и на всех других столах возобновилась активность.
— Я не думаю, что мы идем к призу, Килашандра, — хмуро сказал Интор. — Волосы у меня на затылке…
— Что-что? — Килашандра уставилась на него, потому, что он точно выразил ее ощущение.
Интор в свою очередь удивленно взглянул на нее.
— Кожу на голове стягивает? Спазмы в затылке?
— Может, у меня начинается симбиотическая лихорадка?
— Давно вы здесь?
— Пять дней.
Он покачал головой.
— Нет, нет! Для лихорадки слишком рано. — Он прищурился и искоса поглядел на все, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, а затем указал на семь оставшихся контейнеров.
— Берите следующий.
— Я?
— А почему бы и нет? Должны же вы привыкать обращаться с… — он сделал паузу, — с кристаллом. Сам я не согласен с Мастером Ланжеки: не думаю, чтобы Горрен шел к концу черной поверхности, которую он резал. Горрен умен. Как раз достаточно существенного материала, чтобы уехать с планеты и время от времени стричь купоны. Таким образом он связывает Ланжеки по рукам и ногам и уматывает с планеты в любое время, когда захочет. Берите коробку, девочка!
Испуганная его безапелляционным приказом, Килашандра повернулась к ближайшему коробу, заколебалась и, повинуясь какому-то странному принуждению, положила руки на соседний. Подняв его, она повернула его к Интору, но тот жестом велел поставить коробку на стол напротив сканера.
— Открывайте его!
— Я? Черный кристалл?
— Вы же выбрали его, верно? Вам надо учиться управлять им.
— А если я уроню…
— Не уроните. Ваши руки очень сильны для девушки, пальцы короткие и гибкие. Вы не уроните то, что хотите удержать.
От напряжения ее туловище словно одеревенело. Такое же ощущение бывало у нее, когда она останавливалась у входа в Музыкальный Центр, поэтому она сделала три глубоких вдоха, очищая легкие и
— Нельзя! — Интор возмущенно обернулся к ней и шлепнул ее по губам. — Никогда не пойте возле сырого кристалла! Тем более, — его голос стал злым, — возле черного. — Он так разволновался, что сдвинул линзы, и краснота его незащищенных глаз испугала Килашандру. Он яростно огляделся, не слышал ли кто-нибудь за другими столами, как она нарушила правила. — Никогда!
Она не посмела сказать ему, что черный кристалл отозвался в ее руках на ее непроизвольную ноту, а в костях ее пальцев отразился ответ других, еще нераспакованных сегментов.
Интор сделал усилие, чтобы вернуться к работе, но ноздри его раздувались и губы шевелились, пока он старался успокоиться.
— Никогда не пойте, не свистите, не мурлычьте возле сырого кристалла, какого бы цвета он не был. Я надеюсь только на то, что вы не затормозили магнитную индукцию всего кольца связи своим опрометчивым… э… восклицанием. Я скажу, что это было восклицание, если меня спросят. — Он еще раз порывисто вздохнул и кивнул ей, чтобы она достала кристалл.
Килашандра закрыла глаза, пока высвобождала тяжелый блок. Интору не понравится, если она и в самом деле затуманила кристалл. Ведь Токолом долго и обстоятельно говорил им насчет тонкого и деликатного процесса, благодаря которому сегменты черного хрусталя подвергаются синхронизированной магнитной индукции, и та дает мгновенный резонанс между сегментами, разнесенными на 500 световых лет. Резонанс дает наиболее эффективную и точную коммуникационную сеть, известную в галактике. И то, что она могла нечаянно испортить огромный блок, выставленный теперь перед пораженным взглядом Интора, порядком испортило ей настроение.
Интор, не дыша, почтительно взял у нее десятигранник.
— Сколько там с ним? — спросил он дрожащим голосом.
Килашандра уже знала, сколько их. Двенадцать. Она доставала их из обертки и осторожно передавала Интору, хотя они были не так массивны и высоки, как кристалл-король. Они так плотно подгонялись к центральному блоку, словно жили с ним вместе, пока Горрен не вырезал их из хрустальной поверхности.
— Здорово! — Интор смотрел на комплект.
— Они… они не пострадали? — Килашандра наконец обрела голос.
Маленький молоточек Интора вызвал чистую ноту, которая прошла по костям Килашандры от ушей до пяток, как отпускающее грехи благословение. Теперь она и без слов Интора знала, что кристалл простил ее.
— Повезло нам, милочка. Похоже, вы дали ту ноту, на которой они были вырезаны. Ваше счастье.
Килашандра прислонилась к сортировочному столу. Ее трясло.
— Такой комплект обеспечит множественную связь с тридцатью или сорока системами. Великолепно! — Интор осмотрел тринадцать кристаллов своим усиленным зрением. — Он резал как раз под трещиной, — бормотал он как бы про себя, но затем вспомнил о присутствии Килашандры. — Кто мог думать, что Горрен сделает такое!