Хрустальное озеро
Шрифт:
— Прекратите! — сказала Айви тоном, которого Лена никогда не слышала. — Прекратите немедленно! Перестаньте жалеть себя. Подумайте. Наверху находится мужчина, который любит вас. Мужчина, о котором вы мечтали всю жизнь. А теперь у вас еще появилась возможность все уладить. Возместить ребенку…
— Возместить? Разве такое можно возместить?
— Напишите ей, что Элен Макмагон была всегда счастлива, как мальчик на пляже. Наврите с три короба. Пусть она думает о своей матери только хорошее. Это вам по силам.
— Это будет
— А сказать правду вы ей можете? Черта с два! — отрезала Айви, снова наполняя бокалы.
Тетя Мора привезла Кит и Клио кружки с надписью в честь дня коронации. И сказала, что прекрасно провела время в Лондоне. Там было замечательно. Все были в восторге.
Она всегда была очень добра к Кит и говорила нужные вещи гораздо чаще, чем миссис Келли. «Хорошо выглядишь, Кит. Ты такая высокая и сильная. Твоя мать гордилась бы тобой». А миссис Келли всегда говорила «твоя бедная мамочка», словно мать Кит было за что жалеть. Тетя Мора говорила: «Она очень любила наши места, знала здесь каждый папоротник, каждую камышинку, которая росла на озере». И Кит соглашалась с ней. А миссис Келли старалась избегать всякого упоминания об озере, что в Лох-Глассе было практически невозможно.
Мама действительно хорошо разбиралась в растениях. Об этом Кит сообщила Лена Грей, мамина подруга из Лондона. Она попросила Кит называть ее Леной, а не мисс или миссис Грей. И печатала на машинке такие длинные и интересные письма, что Кит ужасно хотелось показать их папе. Наверное, он утешился бы, узнав, как мама любила эти места, закаты над озером, первоцветы, подснежники и другие весенние цветы. Но она понимала, что Лена Грей права: эти воспоминания не предназначены для кого-то другого.
А сердце самой Кит утешалось тем, что мама очень любила ее. Любила так, что писала об этом какой-то женщине, жившей в Англии. Странно, что мама никогда не упоминала о ней. Каким же скрытным человеком нужно быть, чтобы хранить от всех в тайне переписку с лучшей подругой?
Все письма Кит хранились в квартире Айви.
— Это не значит, что я не доверяю Льюису, — говорила ей Лена.
— Понимаю, милочка. — Айви действительно все понимала.
— Просто так мне спокойнее, — объясняла Лена.
— Знаю, милочка, знаю.
— И все же хотите еще раз предупредить меня о чем-то, верно?
— Не рассказывайте ей слишком много. И не подходите слишком близко.
— Сестра Мадлен…
— Да, Кит.
— Я задаю не слишком много вопросов?
— Ничуть. Это не грех. Потому что каждый может ответить на вопрос так, как ему нравится.
— Я подумала… — Кит запнулась, будто не хотела знать ответ. — Я подумала вот что… Моя мама тоже использовала вас как почтовый ящик?
— Детка, почему ты об этом спрашиваешь?
— Понимаете,
— Понимаю, понимаю, — задумчиво ответила сестра Мадлен. Но не сказала ни да, ни нет.
— Она делала так?
— Что делала, Кит?
— Получала свои письма через вас?
— Ну, конечно, есть множество разных способов… каждый поступает по-своему… — уклончиво ответила сестра Мадлен.
— Что вы хотите этим сказать? — не отставала Кит.
— Почему все люди разные? Об этом можно думать всю жизнь. И о том, чем животные отличаются друг от друга. Например, как утята узнают, что они умеют плавать, а птенцы воробьев — что они умеют летать. Люди могут смотреть на одни и те же вещи совсем по-другому. Возьмем, например, твою мать. Она знала, как зовут каждого ребенка в цыганском таборе, а все цыгане знали ее, хотя жизнь у них была совсем другая. Они сделали бы для твоей матери все.
— По-вашему, она могла получать письма через цыган?
— Но спрашивать об этом мы их не станем, правда, Кит? Верно говорят, что все люди особенные… и что чужая душа — потемки. Я никому не скажу о наших беседах и о том, кто кому пишет. А ты не скажешь Клио о том, как я чистила и полировала вещи. Поскольку мы знаем, что это не предназначено для чужих ушей. Нет, здесь нет никакой тайны. Просто другим об этом знать вовсе не обязательно.
— Ясно.
Кит поняла, что она никогда не узнает, была ли сестра Мадлен почтовым ящиком для ее матери и Лены Грей. Но сомневаться не приходилось: конечно, была. Оставался только один вопрос. Если Лена была самой близкой подругой матери, то почему о ней не знал отец?
Мать Бернард радостно встретила Риту.
— Ты уверена, что хочешь нам помогать? Конечно, нам нравится твоя работа, но не слишком ли мы злоупотребляем твоей добротой?
— Нет, матушка. Для меня это удовольствие. Я люблю чистить ваши красивые вещи. Таких украшений нет у самой английской королевы…
— Не думаю, что английская королева когда-нибудь посетит лох-гласский монастырь. — Конечно, мать Бернард не одобряла новую английскую королеву, считавшую себя главой церкви. Любой церкви.
— Ей же хуже, матушка. Честное слово. Возвращаться к родителям я не хочу. Я им не нужна, а они меня только злят. К тому же… — Она сделала паузу.
— Может быть, у тебя в Лох-Глассе есть молодой человек? — смущенно спросила мать Бернард.
— Нет, матушка, не бойтесь. Просто я не хочу быть вдали от Эммета и Кит. Моя душа тянется к ним.
— Похоже, Кит держится молодцом. Лучше, чем я думала.
— Да. Кажется, из всех троих только она сумела найти покой. Как будто у нее есть какая-то тайна. Как вы думаете, она молится о матери?