Хрустальный грот (сборник)
Шрифт:
— Ну хорошо, — сказал он. — Обещаю.
Я был удовлетворен. Лесные хранители будут, конечно, на страже, но тут нужна еще и другая охрана и забота — графа Эктора и моя.
— Мой поклон графу Эктору, — сказал я Ральфу и увидел по его лицу, что он понял мои мысли.
На том мы расстались. Я сидел в седле и смотрел им вслед — они ехали по травянистому берегу реки, вороная рвалась в галоп и закусывала удила, большая каурая Ральфа мерно трусила рядом, и мальчик что-то говорил, страстно жестикулируя. В конце концов он, как видно, добился своего, Ральф пустил в ход каблуки, и каурая ударилась в галоп. Вороная,
Он вновь появился у меня на следующий же день, умеренным — напоказ — аллюром выехал на поляну, а сзади, отставая на полкорпуса, следовал Ральф. Артур привез мне в подарок яйца и медовые пироги, а также известие, что граф Эктор еще не вернулся, но графиня возлагает надежды на благое влияние святого отшельника и с радостью отпускает мальчика ко мне. А граф сразу же по возвращении повидается со мной.
Это сообщение передал мне не Ральф, а сам Артур, он явно не усмотрел тут ничего сверх обычной строгой заботливости своего опекуна, которой, должно быть, втайне давно уже тяготился. Четыре яйца оказались разбиты.
— Только Эмрис, — съязвил Ральф, — мог вообразить, что сможет довезти яйца на своем бешеном коньке.
— Согласись, что всего четыре битых яйца — это неплохо.
— О да, только Эмрис мог так отличиться. Так спокойно я не ездил с тех пор, как вчера сопровождал тебя домой.
Потом он под каким-то предлогом оставил нас вдвоем. Артур вымыл яичный желток из гривы своей лошадки, а потом уселся со мной есть пирожки, а заодно засыпал меня вопросами о мире за пределами Дикого леса.
Через несколько дней Эктор возвратился в Галаву и сообщил мне через Ральфа, где и когда состоится наша встреча.
К этому времени по окрестным селениям, уж конечно, прошла молва о том, что юный Эмрис два или три раза ездил в лесную часовню, и никто бы не удивился, узнав, что граф Эктор или его хозяйка пожелали увидеть нового отшельника. Мы условились встретиться как бы случайно в усадьбе Федора… На самого Федора и его жену, мне сказали, вполне можно было положиться; остальные же люди увидят только, что отшельник, как всегда, заехал за провизией, а граф проезжал в это время мимо и воспользовался случаем потолковать с ним.
Нас проводили в небольшую задымленную комнатку, хозяин принес вино и ушел.
Эктор совсем не переменился, разве только в волосах и бороде прибавилось серебра. Я сказал ему это, когда мы поздоровались, и он рассмеялся:
— А чего же тут удивляться? Ты подбрасываешь в мое тихое гнездо золоченое кукушкино яйцо и ждешь, что я останусь таким же беззаботным, как прежде? Ну, ну, я пошутил. Ни я, ни Друзилла не согласились бы расстаться с нашим мальчиком. Чем дело ни кончится, а минувшие годы были для нас счастливыми, и если работа наша оказалась успешной, то ведь и материал для работы мы получили самый добротный.
И он стал рассказывать мне о годах своего опекунства. Пять лет — срок немалый, и ему было что рассказать. Я почти ничего не говорил и жадно слушал. Кое-что из того, о чем он вел речь, было мне уже известно — из картин в пламени или со слов самого мальчика. Но если я и знал кое-что о жизни Артура в Галаве, если о плодах его воспитания
— Кому, черт возьми, нужна осторожность в юноше? Этой премудростью он легко овладеет, когда получит первую рану или — что куда хуже — встретит человека, который обманет его доверие! — сердито воскликнул Эктор, как видно раздираемый между гордостью за мальчика и верой в свое воспитательское искусство.
Но когда я заговорил о воспитании и хотел выразить свою благодарность, он меня решительно остановил:
— Ну а ты, я слышал, неплохо здесь устроился. Счастливый случай привел тебя в Зеленую часовню как раз ко времени, чтобы заступить на место старика Проспера.
— Случай? — переспросил я.
— A-а, чуть не позабыл, с кем разговариваю. Давно не было волшебника в наших краях. Ну, для такого наипростейшего смертного, как я, это выглядит как случай. Но случай или нет, а вышло очень удачно: в замке ты поселиться не мог бы, у нас есть один человек, который, оказывается, хорошо тебя знает, — Марцелл, тот, что женился на сестре Валерия. Он у меня учитель фехтования. Может быть, я не должен был его брать на службу, зная, что рано или поздно ты сюда вернешься, но он один из лучших воинов в королевстве, а нам тут на севере, видит бог, хорошие бойцы ой как нужны. К тому же он лучший в стране фехтовальщик. Ради мальчика я не мог упустить такой случай. — Он бросил на меня взгляд из-под насупленных бровей, — Чего ты смеешься? Или это тоже был не случай?
— Нет, — сказал я, — Это был Утер, — Я передал ему свой разговор с королем о воспитании Артура. — Как похоже на Утера послать человека, который знает меня! Он никогда не умел думать сразу о нескольких вещах Ну да ладно, я там не покажусь. Можешь ты найти подходящий предлог, чтобы мальчику ездить ко мне?
Он кивнул.
— Я представил дело так, что-де давно слышал о тебе, что ты человек ученый, много ездил по свету и можешь обучить мальчиков тому, чего они не узнают от аббата Мартина и святых братьев. Им будет позволено ездить к тебе, когда бы они ни пожелали.
— Они? Разве Кей не вырос из учеников, даже при необыкновенном учителе?
— Да он ради учения и не поедет, — сокрушенно, но не без гордости сказал отец, — Он вроде меня, мой Кей, ничего знать не желает, кроме искусства боя, так можно сказать, хотя, конечно, с юным Артуром ему, похоже, никогда не сравниться, этот обещает вырасти редким рубакой, но и Кей, он у меня упорный и старается изо всех сил. Ради книжной науки он сюда не зачастит, но ведь знаешь они какие, мальчишки, — что у одного есть, то и другому непременно подавай. Разве его удержишь дома, когда Артур ему столько всего понарассказывал. Малыш ни о чем другом не говорит, он даже Друзилле сказал, что его святой долг — каждый день ездить к тебе и смотреть за тем, чтобы у тебя вдоволь было еды. Хорошо тебе смеяться. Ты, может, заколдовал его?