Хрустальный грот (сборник)
Шрифт:
Едва ворота успели закрыться, как я бросился в хлев. Шепотом успокаивая коня, я стянул с него плащ. Он не очень вспотел — должно быть, проскакал не больше мили. А здесь, в тесном хлеву, тепло, так что простудиться он не должен. В любом случае, своя рубашка ближе к телу, а плащ был мне нужен позарез. Плащ был командирский — толстый, мягкий, добротный. Сняв его с лошади, я, к великой своей радости, обнаружил, что молодой господин оставил мне не только плащ, но и полную седельную сумку. Я поднялся на цыпочки и принялся рыться внутри.
Кожаная фляжка. Я встряхнул ее. Почти полная. Наверняка вино — станет такой человек возить с собой воду! Узелок с печеньем, изюм и несколько полосок сушеного
Бычки толкались, дышали паром и тыкались в меня слюнявыми мордами.
Край длинного плаща упал в грязь под копыта. Я подобрал его, прижал к себе фляжку и еду и вынырнул из хлева. Сухой папоротник в углу между стеной и насыпью оказался чистым. Впрочем, мне было бы все равно, будь это даже навозная куча. Я зарылся в папоротник, плотнее закутался в теплый плащ и добросовестно съел и выпил все, что послал мне бог.
Как бы то ни было, спать мне нельзя ни в коем случае. Похоже, молодой человек приехал всего на пару часов, но за это время, да еще поев, я успею как следует согреться, так что спокойно переночую здесь до утра. Я успею услышать, как они выходят из дома, проберусь внутрь и снова накрою коня плащом. Вряд ли молодой господин сразу заметит, что его походный паек исчез.
Я отхлебнул еще вина. Удивительно, насколько вкуснее кажется с вином даже этот черствый ячменный хлеб! Вино было хорошее, крепкое и сладкое, с привкусом изюма. Оно теплом разбежалось по жилам. Застывшее тело размякло, оттаяло и наконец перестало трястись. Я уютно свернулся калачиком в своем темном гнездышке, зарывшись в папоротник, чтобы укрыться от холода.
Наверно, я все-таки уснул. Понятия не имею, что меня разбудило: я не слышал ни звука. Даже бычки в хлеву стояли тихо.
Ночь, казалось, стала темнее, так что я решил, что, должно быть, уже гаснут звезды и близко рассвет. Но, раздвинув папоротник и высунувшись наружу, я увидел, что звезды по-прежнему горят белыми огоньками в черном небе.
Как ни странно, вроде бы потеплело. Поднявшийся ветер принес с собой рваные облака, и они мчались по небу, временами закрывая звезды, так что по седым от инея полям пробегали волны света и тени и засохший бурьян и травы, казалось, струились, как вода или как пшеничное поле под ветром. Однако шума ветра слышно не было.
А над летящими по небу облаками по-прежнему ярко сияли звезды, усеивавшие черный купол. Тепло и то, как я лежал, свернувшись в темноте, напомнили мне о Галапасе и о хрустальном гроте, где я вот так же лежал калачиком и смотрел на свет. И россыпь ярких звезд над головой была похожа на потолок грота, усеянный кристаллами, отражающими свет; они точно так же вспыхивали и гасли, как кристаллы, играющие в пляшущем пламени. Там были алые и сапфировые искры, а прямо надо мной горела ровным светом одинокая золотая звезда. Потом по небу пронеслась еще одна тень, гонимая бесшумным ветром, и снова вспыхнул свет, и ветви боярышника затрепетали на ветру, и я увидел тень стоячего камня.
Должно быть, я слишком глубоко зарылся в хворост, оттого и не слышал шума ветра в траве и ветвях. Не услышал я и шагов молодого человека, ни того, как он отодвинул сук, брошенный на место привратником. Я просто внезапно увидел его перед собой. Он шагал через поле — высокая темная фигура, такая же безмолвная, как ветер.
Я сжался, как улитка в своей раковине. Теперь уже поздно возвращать на место плащ! Вся надежда на то, что молодой господин решит, что вор сбежал, и не станет искать меня. Но он даже не подошел к хлеву, а шагал через поле, удаляясь от меня. И тут я увидел, что посреди поля, полускрытое тенью стоячего камня, пасется белое животное. Должно быть, его конь сорвался с привязи. Одним богам известно, что он там нашел, в этом зимнем поле,
Ну вот, по крайней мере, пока молодой человек будет ловить коня, я успею убраться… А то, еще лучше, брошу плащ рядом с хлевом, как будто он упал со спины лошади, снова зароюсь в папоротник и подожду, пока он уедет. Он подумает, что во всем виноват привратник. И правильно: я загородку не трогал. Я осторожно приподнялся, выбирая удобный момент…
Пасущееся животное услышало шаги и подняло голову. По небу, заслоняя звезды, пронеслось еще одно облако. По полю пробежало пятно тени — и снова стало светло. Стоячий камень озарился звездным светом. И я увидел, что ошибся: это был не конь. И не бычок из тех, что стояли в хлеву. Это был бык, массивный белый бык, взрослый, матерый, с царственными рогами и шеей, подобной грозовой туче. Он опустил голову так, что подгрудок коснулся земли, и копнул копытом землю — раз, другой…
Молодой человек остановился. Теперь, когда облако уплыло, я ясно видел его: высокий, крепкий, волосы в звездном свете кажутся совсем седыми. На нем были какие-то иноземные штаны, перевязанные ремнями, а поверх — короткая туника, подпоясанная низко, на бедрах, и высокая шапка. Светлые волосы, видневшиеся под шапкой, окружали его лицо подобно лучам. В руке он нес небрежно скрученную веревку; конец веревки волочился по заиндевевшей земле. Плащ развевался на ветру — короткий темный плащ, цвета в темноте было не разобрать.
Плащ? Стало быть, это не мой молодой господин. И к тому же зачем бы этому надменному молодому офицеру ловить среди ночи отбившегося от стада быка?
Белый бык вдруг бросился на него, внезапно и беззвучно. Пятна света и тени рванулись вслед за ним, смазывая и размывая сцену. Взлетела и упала веревка с петлей на конце. Человек отскочил в сторону.
Зверь пронесся мимо и остановился — веревка натянулась и удержала его.
Иней облаком взметнулся из-под поскользнувшихся копыт.
Бык развернулся и снова ринулся на человека. Тот ждал его, не двигаясь с места, слегка расставив ноги в небрежной, почти что пренебрежительной позе. Когда бык приблизился к нему, он, казалось, качнулся в сторону — легко, словно танцор. Бык пролетел вплотную к нему — я видел, как он рогом разодрал развевающийся плащ и коснулся плечом бедра человека, словно любовница, ищущая ласки. Человек взмахнул руками. Веревка свернулась кольцом — и новая петля легла на царственные рога. Человек натянул веревку, и зверь снова остановился и развернулся на бегу, подняв облако инея, — и тогда человек прыгнул!
Нет, не в сторону. Он вспрыгнул на быка, оседлал мощную шею, вонзив колени в загривок, и натянул веревку точно поводья.
Бык остановился как вкопанный, расставив ноги и опустив голову, натягивая веревку всей своей силой, всем весом. До меня по-прежнему не долетало ни звука: ни топота копыт, ни скрипа веревки, ни рева, ни сопения… Я наполовину вылез из кучи папоротника, вытянулся и застыл, забыв обо всем на свете, кроме этого поединка человека с быком.
Новое облако опять накрыло поле тьмой. Я вскочил на ноги. Кажется, я хотел схватить доску, которой был загорожен вход в хлев, и бежать к нему через поле, чтобы хоть как-то помочь… Но не успел я сделать и шага, как облако ушло и я увидел, что бык стоит на том же месте и человек так же сидит у него на шее. Но теперь голова быка медленно поднималась вверх. Человек бросил веревку, ухватил быка за рога и медленно тянул их назад, назад и вверх… Медленно, словно в некоем обряде укрощения, бык запрокидывал голову, вытягивая и подставляя мощную шею.