Ху Из Мы
Шрифт:
– Ах, это вы снова. Настырный... Спина не беспокоит после броска?
– Никак нет. Никаких ощущений, даже можно сказать, одна приятность от встречи осталась, - и Кирилл Мефодьевич Ракушкин стал приподыматься неуклюжим ленивцем с пола.
– Здесь не здороваются, здесь - вечность, - услышал начальник департамента, но пока поднялся на ноги, не застал господина Пукина - тот выпал из подсознания, чему начальник департамента заметно обрадовался.
Перед ним был только Могелат со своим непроницаемым лицом.
– Я что, действительно нахожусь в вечности?
– В подсознании, - уточнил Могелат.
– Что? Это не одно и то же?
– Это сегмент вечности, связь с ней...
– А как я попадаю в подсознание? И когда обратно домой?
– испуганно спросил Кирилл Мефодьевич.
– Вам способствует в этом чрезмерная доза спиртного. Она же и разрушает ваш организм, давая некоторый шанс...
– И что мне делать?
– Отказаться от спиртных напитков.
– Совсем?
– Исключительно в лечебных целях и целебными дозами.
– Это сколько же?
– Пятьдесят-семьдесят грамм.
– И всё? Да я же вымру, как мамонт, от такого ограничения. Лучше уж баб лишите... ваша воля.
– Мамонты здесь ни при чём. А вас ждут серьёзные проблемы, в случае продолжения подобного образа жизни.
– С вашими рекомендациями... ещё и учиться мне идти накажите, а то и в культурный университет погоните...
– Это единственное, что вас может спасти для ценности во Вселенной. Но, похоже, этот путь вам не под силу. И будет ваш фотон вставлен в Мироздание, как использованный вхолостую материал, наполнитель и не более...
Кирилл Мефодьевич боковым зрением уловил, что кто-то стоит у него за спиной и поводит чёрным пятном под носом, похоже, усами. Он встрепенулся и, непроизвольно вскрикнув, вопросил:
– Ты кто такой, что сзади подходишь и прячешься?
– Дужкин Пал Палыч, секретарь вверенного вам департамента, - с готовностью ответить на самый глупый вопрос доложил Дужкин.
– Как здесь оказался, спрашиваю?
– Я всюду за вами. И в огонь, и в воду, всегда за спиной. Такова стезя...
– Вот что, братец, вали-ка ты отсюда, пока... Пока.
– Ваше приказание для меня закон, но не могу оторваться от земли. Ноги идут, голова мыслит, а стою всё там же, как бы не желалось, согласно вашему наказу. Готов понести наказание, но сдвинуться с места не под силу. Вот и сейчас пыжусь, пыжусь и никакого движения.
– Подлец ты, братец. Уж, какой подлец. Начальник сказал - лети, а ты даже руками не машешь. Я ещё хотел тебе зарплату повысить.
"Малокультурный человек никогда не признается в том, что он бескультурен. Малообразованный человек никогда не признается, что он недостаточно образован. Культурный, образованный человек винит себя в том, что он недостаточно образован и культурен", - проговорил Кирилл Мефодьевич и вздрогнул.
Перед ним стояла жена Клава с вытянутым от удивления лицом, и с немым вопросом на сморщенном лбу.
– Это не я сказал. Это мне оттуда... из вечности пришло. Оставьте меня в покое - пить брошу, мамой клянусь!
Лицо Клавдии Семёновны сморщилось, исказилось
– Допился, скотина, доработался. Меня бы пожалел, детей взрослых, срам какой тра-па-пам, - и она заголосила, извергая много всяких не связанных между собой слов отчаяния.
– Пахать буду, как проклятый, - вставил фразу Кирилл Мефодьевич в разразившийся гам.
– Ну, ты это брось, - посчитала нужным ответить на реплику мужа супруга.
– Я твои возможности знаю: на "как проклятый" тебя хватит на десять минут, а следом дух весь выйдет и ещё хуже всё пойдёт, так что не бросайся словами зря.
Она мгновенно умолкла, внимательно присмотрелась к мужу, и сообщила об открытии:
– Так ты ж не пьян вовсе, сволочь. Мозгами тронулся!..
– и снова зарыдала навзрыд не жалея усилий.
– Ни то, ни то, - замахал руками Кирилл Мефодьевич.
– Что ни то, а чо?
– Сказать - не поверишь.
– Чего же не поверю - поверю. Бабы, - они проклятые. Ну, это лучшее из бед. Сходи в нашу баню, да хорошенько попарься, чтобы весь гнус долой вышел. А я следом проверю...
– Ах, ты моя репитуля...
* * *
– Что это?
– спросил Гай Юлий, недоверчиво покосившись в сторону Гриши Бобра, торжественно положившего несколько исписанных листков бумаги на стол руководителю.
Брать в руки листки Гай Юлий не торопился, так же, как Гриша объяснять то, что легло на стол. Они глядели друг на друга, невольно играя в игру - кто первый моргнёт. Первым не выдержал Гриша: и по рангу, и по заинтересованности изучения того, что он принёс.
– "Воинственность и миролюбие", - произнёс инженер победным голосом.
– Моя разработка видения развития у людей агрессивных качеств и их нейтрализация. А так же путь цивилизации к мирному сосуществованию.
– Ух, ты. Может, и читать не будем? Меня уже сейчас предварительный страх разбирает. Если прочесть, вполне возможно, он ещё более усугубится. Вот я и говорю: может не надо?
Ответа не последовало, но между сотрудниками пробежала мудрая пауза.
– Судя, по твоему молчанию, ты всё же настаиваешь на том, чтобы наш департамент стал мировым центром организации мирного сосуществования всех наций, - сформулировал мнение руководитель бригады.
– Ладно, садись рядом, так и быть, уделю время столбу организации мировой выживаемости.
Человек предполагает, а бог располагает: через приоткрытое окно ворвался порыв ветра и опрокинул листки бумаги, лежащие на столе, на пол. Ещё через секунду приоткрылась дверь и в неё просунулась голова уборщицы с вопросом: "У вас мусор в корзине есть?
– и ответом на свой же вопрос: - О, вижу, есть", - подхватила листы с пола, сдутые ветром со стола, и в мгновение, скомкав, швырнула в свой пакет для мусора.
Гриша взъерепенился, словно при извержении вулкана, видя те коллизии и темп, с которыми происходят нелепые превращения с его умственным изобретением. Продукт мозговой деятельности заслуживал более достойного отношения, как ему казалось. Правда, у этой версии в жизни много оппонентов...