Хуан Дьявол

Адамс Каридад Браво

– И туда поехал Ренато?

– Туда. Когда он заскочил на коня, я видел раскрытую куртку, а за пояс были заткнуты два пистолета. Уверен, чтобы убить капитана.

– Нет, он не сделает этого! Я должна поехать туда, предотвратить это! Не может пролиться кровь этих двух. Утес Дьявола… Утес Дьявола…

– Внизу на площади есть повозки напрокат. Найдем одну, хозяйка? Вы поедете?

– Да, Колибри, беги и привези повозку. Я еду немедленно и встану между ними, помешаю ужасной борьбе, любой ценой я должна предотвратить…

Покорный,

истощенный, уже не отвечая на жестокое давление шпор, совершенно уставший конь Ренато остановился там, где расходились пути. Одна дорога опускалась через скалы до деревни жалких хижин из пальм, простиравшихся вдоль маленького рейда. Другая взбиралась на суровые скалы к черной возвышенности, где мартиникская земля бросала вызов морю, голый утес, где возвышался дом в стадии строительства, развалившаяся хижина, место дикой красоты, известное, как Мыс Дьявола. По второму пути Ренато проследовал к запертой двери дома, и постучал в яростном порыве, одновременно угрожая:

– Откройте быстро; откройте дверь или я вышибу ее! – В пустой дыре окна даже без створок, пересеченных поперечными деревянными балками, высунулось загорелое лицо Сегундо Дуэлоса, который изменился в цвете, узнав Ренато. А горячий кабальеро снова взбешенно приказал:

– Открой дверь, идиот! Не слышишь, что я зову? Открывай и беги сообщи Хуану Дьяволу, что Ренато Д`Отремон пришел воздать по счетам, что если он в самом деле мужчина, пусть не прячется, пусть выйдет…!

– Вы спятили, сеньор? Хозяина нет…

Напрасно Сегундо задвинул засов. Удары Ренато заставили отпрыгнуть самодельный замок, и прокладывая себе дорогу, как смерч, перекосившись от злобы, он спрашивал:

– Где Хуан? Где твой хозяин? Пусть выйдет… пусть выйдет…!

– Клянусь вам, сеньор, он не приходил…

– Он приходил, и приходил не один, женщина с ним. Если из-за нее ты молчишь, то побереги усилия. Говори, где они находятся, или замолчишь на всю жизнь!

Ренато двинул руку к пистолетам, которые взял с собой, и прицелился в грудь старшего помощника Люцифера, который озадаченно отступал, освобождая путь и решительно подтвердил:

– Клянусь, что ничего не знаю, сеньор. Я не мог бы вам ничего рассказать, пусть вы и убьете меня…

– Хуан, Хуан, не прячься больше…! Выгляни, трус…! Хуан…! – звал взбешенный Ренато, мечась, как метеорит по помещениям.

– Сегундо, что происходит? Где Хуан?

– Сеньора Моника, ради Бога! – приятно удивился Сегундо, хотя сразу же задрожал от испуга. – Капитан не знает, где вы; но сеньор Д`Отремон бродит, как безумный. Он сломал дверь, вытащил пистолет, чтобы убить меня. Думаю, он в самом деле помешался! Настаивает, что вы с капитаном прячетесь в доме, ищет вас…

– Оставь меня с ним. Беги и задержи Хуана, сделай что угодно, только чтобы он не вошел, когда выйдет Ренато. Понял? Иди… иди…!

Моника заставила Сегундо выйти в тот момент, когда Ренато вырос перед ней, а его слова прорвались почти воем:

– Моника, ты с ним, это правда…! – он шел к ней, как молния, но холодное спокойствие Моники остановило его. В напряженной

руке он сжимал готовое убить оружие. – Где Хуан?

– Я не знаю, Ренато…

– Ты лжешь, знаю, что лжешь! Лжешь, как все, чтобы спасти его! Но теперь никто не спасет его! Я убью его по праву. Оставь меня!

– Не оставлю! Если любовь, в которой ты столько раз клялся, правда…

– Ты не можешь сомневаться! Не продолжай, Моника, не останавливай меня этой уловкой. Ты знала все, и молчала. Как смешно ты выставляла меня сотни раз внутри себя! Каким смешным, ничтожным и жалким я был у этого мерзавца, доставляя ему удовольствие быть осмеянным…

– Это над ним посмеялись, его обманули и предали. Он не знал, что Айме была помолвлена с тобой; ничего не знал, потому что она не рассказывала ему. Айме клялась вам обоим, но предала Хуана Дьявола…

– Она любила его, он нравился ей! – Ренато был до бешенства оскорблен. – До того, как выйти за меня замуж, она была его любовницей. Я знаю правду! Мне крикнул об этом кое-кто достаточно тупой, чтобы скрывать ее. Я сорвал ее с тех губ, которые меня боятся, чтобы скрывать, утаивать. Айме была любовницей Хуана!

– Это случилось до того, как она стала твоей женой, я же сказала, до вашей женитьбы. Она обманула его, он отправился в долгое путешествие, чтобы стать богатым, а когда вернулся счастливцем и победителем, то обнаружил, что та, кому он верил, стала твоей женой.

– Откуда ты узнала эту историю?

– К сожалению, она прошла перед моими глазами. Поздно я поняла всю правду. Из-за кровного родства, слез матери, я хотела защитить Айме, молчала, когда хотела кричать. Поэтому и приняла все жертвы, чтобы спасти ее, поэтому позволила себе быть жертвой, чтобы унизиться, возможно умереть в руках Хуана. Поэтому покорилась всему! Я заплатила, Ренато, заплатила за преступление молчания. Ты думаешь, могу поклясться на ее неподвижном теле? Думаешь, могу богохульствовать, дать ложную клятву в память о своем отце? Всем этим клянусь тебе, Ренато. Он не виновен, на нем нет ответственности за это…

– Но она любила его! Любила всегда, постоянно искала его…! Как ясно теперь я все вижу, как будто разом спали сотни вуалей из-за одного только слова…! Жесты, шампанское моей свадебной ночи…!

Рука Ренато судорожно вцепилась в оружие; голубые глаза налились кровью. Словно угадывая ужасную мысль, белые руки Моники вцепились в его плечи и возбужденно тряхнули:

– Ренато, Ренато, приди в себя! Видя тебе таким, я должна думать, что только ее ты и любил…

– Я любил ее в проклятый час, но это – не любовь. Неужели ты не понимаешь? Неужели не соизмеряешь всю насмешку, которая меня ранит и позорит? Я был человеком чести. Как могу я продолжать чувствовать это, если взгляд злодея – насмешка для такого простодушного мужа, как я? Как могу я позволить жить Хуану Дьяволу, думая, что в этой улыбке, которая корчила его губы, когда он знал, что я вел к алтарю жену, которая не была непорочна? Я не могу сдерживаться, Моника, ни ради тебя, потому что ты презираешь меня в глубине души.