Художник кошмаров - 3
Шрифт:
— То есть, получается всё зря?
— Я так не сказала, — быстро покачала головой Лиан. — Ты проделал неплохую работу и довольно близко подобрался к прорыву. Тебе требуется сильный толчок, рывок, что подбросит на самую вершину в кратчайшее время. И что может быть лучше, чем энергия на целых два ранга выше твоей собственной?
— А ты точно не говоришь мне это, чтобы просто набрать мясо для мести своему Наставнику? — полушутя — полусерьезно спросил я. — А то больно уж удачно всё складывается. Если попытку убить полубога можно
— Не смешно, — тем не менее фыркнула Лиан. — Я бы не стала врать в столь важных вещах. Итак, что ты выберешь? Продолжать охотиться на редких высших, которых ещё надо умудриться поймать, или попытаться убить полубога и разом скакнуть на самый верх? Ах да, кроме этого, есть шанс вылечить чуму и без твоего призыва, лишь с помощью противоядия.
— Ладно-ладно, убедила. Вот только ты так и не сказала, где ты его чувствуешь.
— Он в Кайодзи. А именно, в горах, что почти касаются Чумной пустоши.
— Это же на другом конце света!
— Тогда нам надо поспешить!
Глава 23
«Куда идём мы с пятачком, большой-большой секрет». — мысленно вздохнул я, когда перевалившись через очередной холм перед нами предстали до зубовного скрежета привычные руины. Очередная слабая попытка хоть немного поднять себе настроение с треском провалилась
Хотелось бы сказать, что мир умирал, и мы были бы свидетелями этого зрелища, но тогда бы я соврал.
Умирал не мир, а погибали люди. И как бы жестоко это не прозвучало, с гибелью людей мир продолжал жить своей жизнью.
Травоядные животные всё так же щипали травку, а хищники охотились за ними. Насекомые опыляли цветки, а птицы охотились за ними, кормя потом своих птенцов.
Я видел как по утру распускались бутоны дневных цветов, а на окраине леса осторожно выглядывала мама олениха с маленьким олененком. Заметил их и Бэмби, но стоило ему только двинуться в их сторону, как они мгновенно убежали, оставив угнетенное творение в одиночестве.
Конечно, подошедший Баал в своей немногословной манере попробовал его поддерживать, погладив. Однако я видел, что случившееся больно ударило по Бэмби.
Создавая его, я видел себя творцом. Меня не заботила ни мораль, ни какие-нибудь похожие размышления. Мне было весело, и я делал то, что хотел. Как итог, Бэмби не имел возможности говорить, а его полу-мультяшная внешность никогда бы не позволила ему стать своим среди своих «сородичей».
Да и сородичи ли они ему? Имея разум, Бэмби был выше любых, даже магических оленей. Стоя на вершине своего вида, он был бесконечно одинок, и не будучи частью пробужденных творений, он не имел доступа к общей сети, от чего никак не мог с ними общаться.
Попытался ли я помочь ему? Нет. Был ли я виноват в черствости? Я не знал. Всегда были причины, почему я должен был сделать что-то куда более важное. Жизнь подбрасывала проблемы, что необходимо было решить немедленно
Так, в пылу момента мои собственные обещания постепенно обращались прахом.
Ссшиса Сухати — имя, что как-то легко было сметено ветром истории на обочину. Та ящероподобная зверолюдка, о ком все давным-давно забыли. А ведь именно она была той, кто спас мне жизнь. И я обещал позаботиться о её племени. Я обещал помочь её родным и близким. Укрыть племя от звериной жестокости совершенствующихся.
Сделал ли я это? Ха! Проходя мимо упомянутого Ссшисой предгорья Русат, я мог повернуть и заглянуть к ним. Возможно, прямо сейчас им требовалась моя помощь. Может, если я им не помогу, они умрут страшной смертью.
Но одно я могу знать точно, если я всё же поверну, то я не спасу не только это племя, но и обрёку и всё остальное человечество. Ведь каким бы злым и уродливым не оставалось местное человечество, они всё же были людьми. Это же касалось и зверолюдей — Чума не сделала для них исключение.
И чёрт возьми, я не позволил бы им всем умереть у меня прямо на глазах.
Наша маленькая армия быстро неслась по сгоревшим равнинам, обледеневшим полям, разрушенным городам и опустошенным деревням.
Где-то всё ещё теплилась жизнь, но в большинстве своём она понемногу затихала.
Чума действовала странно. Зараженные ей умирали с неравномерной скоростью. Те же высшие практики слабели с куда большей скоростью, чем этого можно было ожидать. Возвышенные же держались с куда большей силой, хоть они и были слабее.
Тяжелее всего пришлось обычным людям. Чума отнюдь не фокусировалась на них с особенной злобой, просто они с самого начала были намного слабее. Кроме этого, их жизнь была куда труднее практиков. Там, где больной совершенствующийся мог бы убежать от хищных зверей, больной смертный мог только умереть, шепча последние утешающие слова прижавшейся к нему семье.
Никакой пощады. Никакого утешения. Никакой надежды.
Мы встречали деревни и городки, где жители предпочли сами взять свою судьбу в руки. Десятки мертвых тел, аккуратно лежащих на городской или деревенской площади. Где-то это мог быть яд, а где-то обошлись серпами или ударом колуна по голове.
Путешествие заняло много дней, поэтому становится куда понятнее наше откровенно упадническое настроение.
Сидя ночью у пылающих костров, никто не смеялся и не начинал какую-нибудь смешную, залихватскую историю. Не было желаний обсуждать свои победы и достижения. Лишь глухой кашель то и дело разрывал мучительную тишину, когда, то один, то другой практик прикладывал платок к губам и мучительно всматривался в ткань, ища на ней признаки крови.
Я не раз и не два замечал на себе и Лиан зловеще завистливые взгляды совершенствующихся, когда наш кашель, если и был, то очень и очень редкий. Стихии защищали своих чемпионов, пускай их защита и не была абсолютной.