Художник моего тела

Винтерс Пэппер

– Ты запрещаешь мне разговаривать с полицией, но ты в беде, Гил... ты должен сказать им. Они могут помочь...

– Помочь?
– Он закатил глаза, алкогольный туман немного рассеялся.
– Они помогают примерно так же, как и я.

– Что это должно означать?

– Это значит, что я чертовски бесполезен.

Я втянула в себя воздух.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда.
– Он вздохнул всем телом.
– В любом случае, сейчас это не имеет значения. Уже слишком поздно.

Гил

всегда был меланхоличным мальчиком. В школе его улыбки были редки. Его смех был бесценен, потому что он был такой редкий, и какая бы реакция ни была у него, она всегда была омрачена напряженной настороженностью и туманным недоверием.

Но сегодня вечером, благодаря алкоголю, размывающему его стены, Гил изо всех сил пытался спрятаться.

– Что слишком поздно, Гил?

Беспокойство густо и приторно сидело у меня в груди. Я хотела прикоснуться к нему. Чтобы обнять. Держать в своих объятиях и говорить ему, что он может сказать мне, потому что, если бы он этого не сделал, яд внутри погубил бы его.

– Все.
– Гил снова вздохнул, слегка покачиваясь, так как усталость смешивалась с опьянением.
– Иди домой, О. Время забыть обо мне.

Я подавила желание сказать ему, что это невозможно. Что я не могла перестать думать о нем раньше. Теперь, когда у нас был секс, я была обречена быть его навсегда.

Мой голос был ровным и добрым, когда я сказала:

– Мне жаль, что я не смогла помочь тебе с заказом раньше.

Он фыркнул, сердито глядя на темный мир вокруг нас.

– Да, мне тоже.

Посмотрев в сторону пустой улицы, я крепче прижала к себе сумочку. Мысль о том, чтобы оставить его, послала предупреждающие звоночки по всей моей коже. Снова повернувшись к нему лицом, я сделала все возможное, чтобы сменить тему.

– Было трудно рисовать меня? Ты... хотел меня так же, как хотел сегодня вечером?

Его лицо посуровело.

– Я многое умею, Олин, но вожделеть холст во время работы - это ниже моего достоинства.

– Могу ли я быть честной и сказать, что то, что ты рисовал меня, было одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала? Быть с тобой сегодня вечером? Боже, мне это было так необходимо.

Мое признание сделало то, что я и предполагала. Оно вырвало его из черных мыслей, окрасив его черты удивлением. Гил прочистил горло.

– То, что я рисовал тебя, было тяжело?

– Очень.

Его мышцы напряглись по совершенно новым причинам.

– Потому что...

– Потому что ты был так близко, после столь долгого отсутствия. Потому что твоя кисть была похожа на поцелуй, а твой аэрограф - на...
– Я покраснела.
– На твой язык.

Он сглотнул, его горло сжалось.

– Я...
– Его глаза блестели, как будто он хотел признаться в тысяче вещей, но эти ужасные ставни снова захлопнулись, и он пробормотал: -

Сегодняшняя ночь произошла только потому, что я нарушил самоконтроль, а у тебя были сдерживаемые потребности после предыдущей работы. Это все, что произошло. Главный инстинкт - найти разрядку.

Гил фактически плеснул мне в лицо холодной водой, отбросив очередную попытку вытащить его из темноты.

Он заблудился, О...

Нет, он просто ведет себя как придурок.

И, честно говоря, я исчерпала свою квоту доброты на сегодня.

Я могла предложить только такое количество терпения. Я не была святой. Мне было больно. Мне было больно семь долгих лет. И эта боль становилась тем сильнее, чем больше он боролся со мной.

– Время действительно нанесло тебе шрамы, Гил. Я так стараюсь вернуть тебя, но что бы я ни делала, ты продолжаешь отталкивать меня.

Его брови превратились в неровные линии.

– Я вырос, О. Мы оба выросли. Тот, кого ты знала, больше не является частью меня.

– Это так легко для тебя? Отбросить те части тебя, которые сделали нас семьей?
– Он вздрогнул, как будто я ударила его ножом в сердце.

– В этом нет ничего легкого. Ты не облегчаешь мне задачу, отказываясь меня слушать.

– Теперь я слушаю.
– Я не отвела взгляд.
– И мне кажется, ты забываешь, почему я отказываюсь тебя слушаться. В последний раз, когда я это сделала, ты порвал со мной. В последний раз, когда не стала бороться всем, что у меня есть, ты просто... исчез. Ты продолжаешь вести себя так, будто пытаешься защитить меня, держа меня на расстоянии, но на самом деле, я думаю, ты просто пытаешься защитить себя.

– Я пытаюсь защитить тебя.

– Сделай это как-нибудь по-другому. Не отталкивай меня на этот раз, Гил. Не будь таким эгоистом.

– Эгоистом?
– прорычал он.
– Ты думаешь, я поступаю эгоистично, делая все возможное, чтобы уберечь тебя?

– Я думаю, ты выбираешь легкий путь...

– Мне никогда не было легко. Никогда, блядь!

Мой голос возвысился до его, не заботясь о том, слышат ли люди наш разговор.

– Ты порвал со мной. Это был легкий вариант. Ты пошел дальше. Ты сделал выбор уйти. У меня не было такого выбора.

Почему я это сказала?

Что со мной не так?

Я простила его за все. Я не хотела наказывать его, вспоминая прошлое, когда это было ничто по сравнению с тем, с чем он имеет дело сейчас.

– Послушай, мне жаль, я...

Гил прижал меня к себе, пока наши груди не соприкоснулись.

– Ты думаешь, я решил бросить тебя?

Я не могла нормально дышать.

– Ты проделал очень хорошую работу, чтобы это выглядело именно так. Ты ушел из моей жизни, потом исчез из школы. Никто и понятия не имел, куда ты подевался.