Художник, спускающийся по лестнице
Шрифт:
Софи. Судя по всему, это именно так, мистер Битчем.
Битчем. То, что вы слышали, – моя последняя работа – играют Ллойд Джордж с Кларой Боу. [9]
Софи. Господи! Как вам удалось их уговорить?
Битчем. Видите ли…
Софи. Ах да, конечно, вижу. У вас очаровательный юмор, мистер Битчем.
Битчем. Да? Спасибо. Можно, я вам еще одну запись поставлю? Она очень тихая.
Софи. Пожалуйста.
Доннер входит, неся поднос с чайными принадлежностями.
9
Ллойд
Битчем ставит на граммофон новую пластинку.
Доннер. Ну вот и готово. С чем вы пьете чай, мисс Фартингейл?
Мартелло. Может, вы сами разольете чай, мисс Фартингейл?
Доннер. Банджо!
Софи. Да… да… конечно…
С видом импресарио Мартелло ставит поднос перед Софи и отходит в сторону, чтобы позволить той продемонстрировать свое мастерство, а именно: безукоризненно точно разлить чай по четырем чашкам.
Вам всем молоко?
Мужчины утвердительно мычат.
Мистер Доннер, сколько вам кусков сахара?
Доннер. Пожалуйста, два, мисс Фартингейл…
Софи кладет два куска сахара в одну из чашек.
Спасибо.
Софи. Мистер Битчем?
Битчем. Спасибо, мне без сахара.
Софи. Мистер Мартелло?
Мартелло. Я обойдусь одним, спасибо.
Софи. Ну вот и готово.
Нарочитость мужчин исчезает, они аплодируют и смеются.
Доннер. По-моему, мисс Фартингейл, вы абсолютно потрясающая девушка!
Софи. Это очень любезно с вашей стороны, мистер Доннер. Не сочтите меня легкомысленной, но я ничуть не в меньшем восторге от вас и от ваших друзей. У вас у всех очень приятная наружность, замечательное чувство юмора, и я бы с удовольствием пила с вами чай хоть каждый день.
Мартелло. Я еще не успел ничего объяснить моим друзьям…
Софи. Ах, простите меня! Я, наверное, озадачила вас своим заявлением. Дело в том, что мой покойный дядя, человек весьма современных взглядов, взял меня в прошлом году на открытие сезона в галерею Рассела.
Пауза.
Битчем. Извините за любопытство… и часто вы посещаете художественные галереи?
Софи. Сейчас, разумеется, нет, мистер Битчем, но в ту пору я еще не потеряла окончательно зрение. Господи, я, как всегда, рассказываю все с конца!
Мартелло. Мисс Фартингейл учится в школе для слепых. Однажды она сидела на скамейке в парке рядом со школой, а я как раз проходил мимо. И тут мисс Фартингейл начала самым неприличным образом приставать ко мне.
Софи. Наглая ложь!
Мартелло. После этого она уже дважды угощала меня чаем у себя в школе. Наливала всегда она.
Софи.
Доннер. Слишком поздно?
Софи. Я услышала, как он сказал: «Извините, мы с вами раньше нигде не встречались? Меня зовут Мартелло». Разумеется, он видел меня первый раз в жизни.
Мартелло. А она сказала в ответ: «Мартелло? Случайно, не художник Мартелло?»
Софи. «Он самый», – ответил он, судя по всему порядком польщенный.
Мартелло. «Рубежи искусства?» – спросила она. Я был потрясен. И тут же пригласил ее на чай, решительно и не откладывая дела в долгий ящик. Будете ли вы после этого по-прежнему отрицать, что приставали ко мне самым неприличным образом?
Софи. Что я могу сказать? Моя жизнь так бедна приключениями… Естественно, я была несколько взволнована.
Мартелло. Несколько? Да мне показалось, что она сейчас в обморок упадет от волнения! Ее компаньонка была настроена категорически против, она протестовала, но в мисс Фартингейл словно бес вселился!
Софи. Попрошу вас, мистер Мартелло…
Битчем. Неудивительно – компаньонка, в отличие от мисс Фартингейл, видела, на что ты похож.
Доннер. Судя по всему, выставка произвела на вас огромное впечатление, мисс Фартингейл.
Мартелло. Да нет, выставка как раз не произвела! (Это с его стороны несколько необдуманное заявление.) То есть, я хотел сказать, что… по мнению мисс Фартингейл, наши картины очень легкомысленны и написать их совсем не сложно.
Битчем. Она абсолютно права.
Мартелло. Что я ей и не преминул объяснить. Собственно говоря, почему искусство должно быть сложным? Почему бы ему не быть ужасно простым?
Софи. Но я уверена в том, что искусство – независимо от намерений художника и избранной им темы – в первую очередь воспевает мир, вместе со всем, что в нем существует, не исключая и дарования самого художника.
Мартелло. Глубочайшее заблуждение!
Софи. Я полагаю, что каждый художник, хочет он того или нет, вдохновляется, во-первых, желанием творить самим по себе, во-вторых, намерением создать конкретное произведение, и, наконец, наличием у него способности к творчеству.
Мартелло. Силы небесные!
Софи. Чем сложнее в исполнении картина, тем она интереснее. Конечно, это не все, но это тоже важно. Я же не пытаюсь произвести на вас впечатление тем, как я зашнуровываю свои сапожки, почему тогда вы рассчитываете произвести впечатление на меня, нарисовав ряд черных полосок на белом фоне? Это ведь кто-то из вас нарисовал?
Мартелло. Я уже не помню. Вы спрашивали у меня об этом при прошлой встрече.
Софи. Да, спрашивала. Может, кто-нибудь из ваших друзей помнит? Черная изгородь на фоне белого снега?