Художник. История третья. Хранитель
Шрифт:
Но вот пропел горн, и одна из армий поднялась, откидывая плащи, с мокрых веток. Кашляя, матерясь и булькая спиртным из фляг, воины нехотя подходили к своим командирам, чтобы еще раз выслушать все то, что те думают о них и предстоящем сражении. С другого края поля тоже продудела труба.
Воевать не хотел никто. Да и что это за такая странная война? Жил-был Король. И было у него два сына. Один - так-сяк, а другой, как хихикали придворные, и вовсе с трудом находил общий язык с собственной головой. Король старел, ветшал, а потом, в один печальный день, взял, да и умер, не оставив завещания. И двое сыновей начали править. Но, если королевские отпрыски были несколько умственно
И началась подготовка к войне. Казначей с промышленниками потирали руки: кому-то - метр на два, а кому-то пара миллионов. Куш-то неплохой, так что некоторым количеством выделенной под кресты земли можно и пожертвовать. Не успевших попрятаться по лесам крестьян вылавливали, выдавая по ржавому мечу и три медяка на новые лапти, и отправляли переобувшихся в учебный лагерь. Расцветала молодой зеленью весна, надо было пахать и сеять, но зимний голод и последующий мор целых деревень совершенно не интересовал высокое начальство. Собственные карманы ведь намного важнее!
Туман, вздрогнув миллионами капель от звука горнов, исчез, а две рати, переминаясь с ноги на ногу, стояли друг напротив друга, не решаясь двинуться с места. Но тут поднялся ветер. Рваные облака понеслись с темного запада, застилая солнце и светлый восток. Посыпалась мелкая снежная крупа. Сверкнула молния, и послышался громовой раскат. И две армии, раскрыв в громких криках глотки, бросились друг на друга. Послышался звон мечей и стоны первых раненых.
А вверху, над бранным полем, висел огромный, толстобрюхий, раззявивший пасть дракон, пожирающий эмоции злобы, ярости и предсмертных мучений.
Но вот на холме, возвышающемся над полем, появился невысокий молодой человек лет восемнадцати. Аборигены, если бы не были заняты дракой, очень бы удивились такому чудесному явлению, ибо соткался он прямо из воздуха. Черные волосы, неровными прядями остриженные до плеч, трепало сильным ветром, но черные глаза и рот весело улыбались, глядя в хмурое небо. Одет парень был тоже непонятно: на ногах - серые, в разводах, плотные штаны, заправленные в высокие кожаные ботинки на толстой подошве, плотно стянутые шнурками в щиколотках, черная майка с короткими рукавами, с изображенным на ней скалящимся волком и черная же кофта с капюшоном. В ухе молодого человека болтался серебряный череп с изумрудными глазами. А в руках он держал трость.
Расставив ноги, чтобы
– Хороший мирок. Уютненький. Ты не мог найти похуже?
– Вопросил он плавающего в небесах дракона.
– И чего вы всё лезете и лезете? И почему за вами не смотрит Творец? Ну что, красавчик, оставим детям их игры и поиграем в свои?
Парень выпрямился, словно артист на сцене перед публикой и, ткнув тростью в небо, продекламировал:
Зачем тебе причудливость воров
И дерзость воинов? Ты просто неудачник.
Ты жаждешь крови, срезанных голов,
Властителем Миров себя назначив.
Смеешься, глядя, как идут войной
Брат к брату. И толпа тебе подвластна.
Ты, жалкий червь, играй теперь со мной...
Никто не обещал, что не опасно!
Ты - извращенье мрака. Тьма и тлен.
Энергии живых ты жадно алчешь.
Но светом мир наполню я взамен
Твоих инсинуаций, лжи и фальши.
Постой! Куда? Ведь я не все сказал.
Ты - злое порождение Иуды,
Вдвоем нам тесно. Мир - огромный зал...
Да сгинет мгла и воцарится чудо!
И молодой человек окутался ярким оранжевым пламенем. Трость в его руках превратилась в раскаленный добела клинок, а за спиной распахнулись огромные крылья. Оттолкнувшись от земли, он стремительно понесся к туче.
Когда на землю из унесшегося вдаль неожиданного грозового фронта полил теплый весенний дождь, солдаты обоих армий уже обнимались друг с другом, побросав мечи в грязь.
– Да как же мы это могли дать себе так загадить мозги?
– Вопрошал толпу молоденький солдатик, разводя руками.
– У меня ж в Охренёвке бабка с дедом и дядя Питро... А я с мечом...
Он прижал грязные руки к лицу и заплакал.
– Плюнь, парень, в чужой крови руки не замарал, и добре... Пойдем домой. Сеять пора!
Воины маленькими кучками расходились со спорного поля у сельца Козюльки, поддерживая своих раненых. А убитыми, в растоптанной жиже, остались лежать два маршала, прошитые точно сквозь сердце ржавыми мечами.
Черноволосый парень, махнув крыльями, медленно спускался с неба. Состояние его было несколько задумчивым. Планетка, хоть и была патриархально хороша, обладала весьма низким энергетическим уровнем, поэтому долго находиться на этом плане он не мог. И теперь, прикидывая, в какую сторону податься, он неожиданно услышал крики, и единый вздох большой толпы.
Вернувшись в действительность, летун вдруг понял, что забыл "включить невидимость", и люди, обратив к небу глаза, в едином порыве упали на колени и молились, глядя на его огненную фигуру. Парень почесал кончик носа и улыбнулся:
– Именно так случайность и становится легендой!
Не долетев до земли метров двадцать, он завис и прибавил огня. Потом прокашлялся и, магически усилив голос, произнес:
– Я, Небесный Ангел, волей Богов запрещаю вам воевать! Идите по домам, и пребудет с вами благословение мира!
И исчез, чтобы снова, в человеческом обличье, встать на холме.
– Шоу должно продолжаться... как бы ни хотелось актеру послать продюсера ко всем чертям.
Он вздохнул, стряхивая с кончиков волос остатки воды.
Неожиданно горячие сильные пальцы легли на его плечи.
– Да, мой хороший, наше шоу все еще не закончено!
– Альеэро!
– Не веря своим ощущениям, Иржи стоял и тонул в теплом золоте глаз своего друга.
– Ты меня нашел! Как же мне без тебя было плохо!