Художник

Учайкин Ася

– Сейчас спустимся вниз. Подберем тебе оружие. Для правой или для левой руки? – поинтересовался Исай своим тигриным тембром.

– Что? – ошарашенно отозвался Егор, ничего не понимая. Во что он ввязался?

«Амбидекстр», – чуть не вырвалось у него. А вот об этом его новому начальнику совершенно знать не обязательно, что он одинаково хорошо, несмотря на покалеченную правую руку, стрелял с двух рук по-македонски.

– Не волнуйся, – протянул Исай вкрадчивым низким голосом. – Ничего противозаконного. Все мои сотрудники

одновременно и охранники. Лицензированные. И все носят совершенно на законном основании оружие.

– Раз надо – так надо, – резко осипшим голосом отозвался Егор.

Исай вел себя крайне профессионально, доброжелательно, вежливо, но при этом совершенно отстраненно. С сотрудниками не шутил, не перебрасывался пустопорожними словами – вошел в тир и сразу же работать.

Оружие подобрали быстро. Для правой руки. Егор сходу показал неплохие результаты в стрельбе по мишени.

– Завтра в восемь тридцать в спортзале. А сейчас можешь еще пострелять – произнес Исай и сразу же ушел по своим делам…

Стрельба, тренировки в спортзале, репетиции с преподавателем актерского мастерства, опять спортзал, снова стрельба и репетиции. И так с перерывом лишь на обед с утра до вечера. До позднего вечера. Егору порой казалось, что из него не частного сыщика готовят, как обещал Исай Грановский, а боевика ОПГ. Но спрашивать ни у своих тренеров, ни педагогов не решался. Сам разберется… Со временем. Не маленький, да еще и с профильным образованием. Первое же задание ему должны были поручить… После обучения. Там и видно будет.

Сил едва хватало, чтобы добраться до дома, рухнуть на постель и спать без сновидений до утра.

На очередной репетиции по актерскому мастерству немолодой педагог неожиданно потребовал: – Так, Егор… Я хочу, чтобы ты изобразил неприкрытую страсть, присущую молодости. Установка: ты – лидер, хорошо знающий себе цену. Но и лидеры подвержены слабостям. Покажи, что ты можешь… В реале влюбляться не советую, но изобразить никогда лишним не бывает. Тебе попался достойный противник, но ты влюбился в него с головой, до беспамятства. Это не твой ровесник. Он взрослый мужчина… Изображать объект твоего обожания буду я… Попробуй подобрать слова, чтобы соблазнить меня. Ну или в крайнем случае, достоверно изобрази свою любовь ко мне… Хочу поверить…

«Эх, не об этом я мечтал, – с тоской подумал Егор. – Мы с Никитой играли в отважных космонавтов, покоряющих далекие планеты и спасающие Землю от инопланетных захватчиков. В космонавты не попали, я даже доблестным полицейским не стал, хотя документ позволял служить на благо Отечества… И вот сейчас мне надо соблазнить мужчину. Надо – так надо. Лучше бы космонавта предложили изобразить».

Он открыл было рот, чтобы произнести первую, самую роковую фразу, которую только смог придумать, но не успел…

– А можно я побуду тем самым мужчиной, на которого направлена страсть нашего Егора? – раздался

в зале низкий голос. – Или любовником?

– А почему нет? – обрадовался педагог. – Я несколько староват для такого молодого парня как Егор. Ему будет слишком сложно выдать настоящие чувства. Вы, Исай, тоже слишком взрослый для него и совершенно ему не подходите. Вы с ним слишком разные. Он молодой, напористый. Вы же невероятно рассудительны, к тому же осознаете, что неправильно все это. И все же… Давайте попробуем…

Егор почти не слышал, что говорил преподаватель, он прокручивал в голове недавнюю встречу его с Исаем, когда тот спросил нравится он ему или нет. Это вполне могло стать началом… Лав стори.

– Ты мне нравишься, – мягким голосом произнес Егор, как бы отвечая на незаданный вопрос. Точнее, прозвучавший несколько ранее и совершенно в другой обстановке. Он и тогда ответил, что тот ему нравится, но это относилось лишь к его лицу.

Егор подошел к Исаю, обнял его за талию, крепко, но не настолько, чтобы мужчина не смог вырваться из его объятий. При желании. Но он этого не сделал.

Крупно вздрогнул, когда на плечи Егора легли горячие ладони Исая, но и не отстранился, а даже прижал мужчину к себе плотнее. А потом заглянул в его невероятные зеленые глаза с длинными стрелами ресниц. Исай взгляд не отвел.

– У вас поразительное лицо, я хочу нарисовать ваш портрет, – Егор нарочно употребил слово «нарисовать» вместо «написать». Художники так не говорят, а он не художник… для Исая. Он ему уже об этом говорил. – Ваши глаза, – перевел взгляд ниже. – И ваши чувственные губы.

И тут произошло невероятное, Егор сам не ожидал от себя такого: он подался вперед и, не удержавшись от соблазна, прикоснулся к губам Исая. Но едва его горячие губы коснулись чужих мужских, он уперся ладонями в грудь Исая и с силой оттолкнул его прочь. Если бы тот не вцепился пальцами в его плечи, упал бы, наверное.

Раздались довольно громкие аплодисменты и язвительные смешки.

К своему стыду Егор осознал, что они в зале не одни. Влип так влип, по самое не хочу – при скоплении сотрудников фирмы соблазнял не кого-нибудь, а самого начальника. Как можно быть таким невнимательным? Совершенно недостойно частного сыщика.

– Мы будем и дальше целоваться? – вкрадчиво поинтересовался Исай, чтобы слышал только понурый Егор. – Если так, то советую заранее привыкнуть к этой мысли…

«Вот тебе и не в силах противиться его молодости, напору, обаянию, – с тоской подумал Егор, – и желанию. Кто кому не противится?»

Богатое художественное воображение тут же подсунуло картинку – Исай страстно целует его. Причем не просто касается губами, а по-настоящему – его язык вовсю хозяйничает у него во рту. Живот болезненно скрутило, по спине толпами понеслись мурашки, а в джинсах стало почему-то тесно. Дышать стало нечем, словно в зале кончился кислород.