Художник
Шрифт:
"Свет моей души! Моя сладкая веселая девочка! Срочно вызвали на острова, там какая-то заварушка с эльфами. Наверное, опять люди добираются до реликтовых лесов. Ты меня спросишь, почему я оставил тебя одну, а не взял с собой, ведь ты так любишь путешествовать! Девочка, милая, здесь кипят страсти, и я не хочу, чтобы ты видела эту изнанку жизни, где все решают монеты и гектары. Почитай книжки, которые я тебе оставил, а я постараюсь вернуться уже вечером. Целую нежные лепестки твоих губ - твой Герин". Ироон вздохнул, потер лоб и распечатал самый верхний конверт.
"Доброе утро, жемчужинка моих снов и ясный бриллиант моего дня!
– "Скорее всего, в этот день она от него ушла. И быстро вышла замуж за отца".
– Кайрен посмотрел на педантично проставленную дату в углу листа, и у него на голове зашевелились волосы. Чайка хорошо считал и, отняв от своего дня рождения дату письма, быстро сообразил, что мать вышла замуж, будучи беременной. Отец - Бериин Кайрен, женившийся на красивой и гордой девушке, к этому времени уже был стар. И кроме этого, он был другом той Семьи, откуда она родом. Ироон в раздумьях растрепал волосы, отчего они стали похожи на черное воронье гнездо.
– Выходит, - сказал он тихо, - я - сын Эрайена? Но почему, так любя мою мать, он отказался жениться, если она уже носила его дитя?
Кайрен встал и начал расхаживать по комнате, пытаясь привести скачущие мысли в порядок. И вдруг остановился, словно наткнулся на преграду.
"А что, если он не знал, что Варда беременна?! Если она ему не сказала, а он просто отпустил ее, когда та захотела уйти? Господи, какой ужас!"
И, откинув все приличия, Ироон начал читать все письма подряд.
Едва на утреннем небосклоне появились первые лучи голубого светила, озарившие сонные верхушки гор и посеребрившие поверхность моря, Эрайен вышел из комнаты, переодетый в дорожную одежду и сапоги. Куртка с капюшоном была распахнута, а в руках он нес листок бумаги. Взяв со стола перо, он начал писать:
" Уважаемый господин Кайрен. Сердечно благодарю Вас за приют и свежую постель. Извините, что не высказал слова признательности лично. Светает и мне уже пора. С уважением - Эрайен"
Когда он дописал последнюю строчку и выпрямился, то в темном сумраке гостиной увидел Ироона Кайрена, стоявшего в дверях и смотревшего прямо на него. Глава Клана, медленно оттолкнувшись спиной от двери, подошел и взял из рук ректора записку, бегло просмотрев содержание.
– Я ухожу, Инваар, и больше не потревожу ваш покой.
Кайрен скомкал бумагу и бросил ее на стол.
– Нет, Эрайен, вы не сбежите,
У Эрайена затряслись руки, и он стиснул их в кулаки. Глаза жадно оглядывали лицо выросшего без него сына.
– Ироон... прости... если сможешь. Мальчик мой!
И двое мужчин, так похожих друг на друга, крепко обнялись.
Старший сын Ироона, Борин проснулся от того, что отец положил руку на его плечо.
– Сынок, нам с господином Эрайеном надо прогуляться в долину Жаб. Мы к закату постараемся вернуться.
Боорин подтянулся на руках и сел в кровати, ясным взглядом посмотрев на отца.
– Это опасно?
– Гораздо опасней оставить их за своими спинами, сынок. А за нас не волнуйся. Если все будет в порядке, господин ректор поведает нам за ужином одну давнюю быль, с такой интересной стороны раскрывающую историю нашего рода...
Боорин улыбнулся:
– Заинтриговал. Тогда - до вечера!
– Пока, сынок!
Жабья долина встретила неприметных путников в темной одежде дождем, раскисшими дорогами и снегом, кое-где присыпавшим траву с ночи. Кайрен поплотнее запахнулся в непромокаемый плащ с капюшоном, который ему выдал Эрайен.
– А как же Вы?
– поинтересовался Ироон, оглядывая легкую куртку отца.
– Не волнуйся, мне не холодно и не мокро.
– Фыркнул ректор, сдувая с кончика носа повисшую на нем дождевую каплю.
– Не думал, что в наших долинах так отличается климат!
– пробормотал Глава Клана, поскальзываясь на краю подмерзшей лужи.
Эрайен поднял голову и посмотрел на вспухшие синими тучами небеса.
– Они что-то намудрили с погодой. Интересно, зачем?
– В их Клане всегда были проблемы с головой. Одно слово - жабы! Ни ума, ни чести!
С левой стороны утопающей в грязи дороги показались деревенские серые крыши, спрятанные в глубине разросшегося кустарника.
– Вот сейчас найдем дом моего старого знакомого и поинтересуемся, что здесь происходит. Только прошу, Ироон, никакой магии! Просто следуешь за мной. Договорились?
– Да, отец!
Кайрен произносил это теплое слово кровного родства с большим удовольствием. Тот, кого он считал своим настоящим отцом всю жизнь, умер, едва мальчику исполнилось четыре года. Да, Ироон чтил Бериина, но заботливой мужской руки никогда не чувствовал. А тут вдруг оказывается, что его родной отец - сам ректор Академии! Перед которым благоговели и трепетали все студенты, почитая наравне с Богами! И теплая волна радости, удивления и признательности к тому, кто шел рядом и не оттолкнул, когда Ироон назвал его отцом, захлестывала душу и сердце совсем не молодого, а вполне состоявшегося и самостоятельного, Главы Клана.
Эрайен прибавил шаг и пошел впереди, внимательно приглядываясь и прислушиваясь. Все домики были одинаково темны, скособочены, а окна наглухо забраны ставнями. Несмотря на утро, печи не топились, голоса животных не слышались, и складывалось впечатление, что деревенька покинута жителями навсегда.
– Нам сюда.
– Глухо сказал Эрайен и толкнул ладонью ветхую дверь.
Пройдя холодные сени с наваленным по углам мусором, ректор открыл дверь избы. Внутри раздалось тихое шуршание, и негромкий хлопок.