Хулиган напрокат
Шрифт:
— Ты видел? Видел, как она смотрела? Я думала, она просто взорвется от злости, — кружусь на месте, широко расправив руки.
— Ну, на тебя смотрела не только она. Все, — хмыкает Макс. — Ты была гвоздем программы сегодняшнего вечера.
Перестав кружиться, торможу напротив Ольховского, сидящего на капоте своей машины. Несколько секунд смотрю, как он в теплом свете фонаря жует огроменный гамбургер, а потом прячу лицо в ладони.
Я и Макс уже как
Или как еще можно назвать состояние, когда хочется одновременно и петь, и плясать? Вот прямо здесь, посреди пустынной парковки торгового центра в этой майской ночи.
Я все еще чувствую в руках и ногах нервную дрожь, но теперь она жутко приятная.
Весь вечер меня швыряло то дикий жар, то в лютый холод. Все эти взгляды, перешептывания в нашу сторону роем кружили вокруг.
Этим любопытный носам не хватало только микроскопов и луп. А некоторые девочки из студсовета в упор меня не узнали.
За исключением, конечно же, Майер. О, ее змеиный прищур я теперь вряд ли вообще забуду. Очень надеюсь, что она стерла от злости свои виниры до десен. Несколько раз мы столкнулись с ней в толпе нос к носу, и одна даже не поздоровалась. Лишь проткнула меня и Макса взглядом. Молча.
Я думаю, это победа.
Правда, Алекс так и не попал в поле моего зрения. За исключением, той встречи в коридоре и в момент этой странной игры. Но в обоих случая, я не видела его реакции. По закону подлости он всегда оказывался у меня за спиной.
Жаль, потому что даже шокированная физиономия Инги стоила всей этой подготовки. Стоило даже того, что бедная милая Нина буквально гонялась за мной по квартире, пытаясь надеть под платье эти ремешки. И первые секунды в них я вообще ощущала себя, как… прости Господи.
И мне нужно признаться самой себе, что весь сегодняшний тот адреналин стоил даже всех зажиманий с Максом.
И я признаюсь. Ольховский, не считая своего пошловато-тупого юмора и порой слишком наглых телодвижений, от которых сводило теплом где-то под ложечкой, держался очень натурально.
Я же неглупая. Я прекрасно понимаю, что девушки Максима — это птички иного полета. И мое появление с ним могло нанести сокрушающий удар по его имиджу. Но надо отдать должное имиджу нашего военкомата. Его Ольховский боится гораздо больше.
Весь вечер Макс вел себя так, словно это и не игра вовсе. Уверенно представлял меня всем, с кем приходилось общаться. Всегда держался рядом и… Черт возьми, но где-то в глубине души мне было с ним спокойно…
Делаю глубокий вдох. И выдох. Осторожно растопыриваю пальцы, поглядывая через них на Максима.
Опершись вальяжно разведенными ногами о решетку радиатора, он сидит на капоте своей черной тачки. И точит гамбургер так, что трещит за его
Опускаю руки и наблюдаю уже за Максом, не сдерживая улыбку.
— А я предлагал взять еды и тебе. Будешь? — он неожиданно перестает жевать и, невинно моргая, протягивая мне откусить гамбургер.
У меня тепло сжимается где-то в животе. И это точно не от голода. Я настолько накачена эмоциями, что мне не до еды.
Эти приятные спазмы разлетаются по моему животу потому, что Ольховский в этот момент чересчур… милый.
Хочется даже поругать себе за такие мысли, но… Не могу.
Привычно напыщенный и важный, сейчас Макс сама непосредственность. Светит голыми коленками из потрепанных дырок на джинсах и протягивает на полном серьезе свой гамбургер.
Максимилиан, блин.
Давлюсь смешком и качаю головой, отшучиваясь:
— Нет. Спасибо. Я после шести не ем.
— Оно и видно, — хмыкает он, отправляет в рот оставшуюся часть булки с мясом и тянется за салфетками в бумажный пакет от Макдональдса.
Я выгибаю брови и вопросительно взглядываю на Максима. А заодно ставлю свои руки в бока.
— Вот сейчас не поняла… Хочешь сказать, я толстая?
Макс закатывает глаза, вытирает рот салфеткой и кидает ее обратно в пакет.
— Я хочу сказать, что по твоей фигуре заметно, что лишнего себе не позволяешь, — слегка откинувшись назад, упирается двумя руками о капот и оценивающе смотрит куда-то в меня.
Я фыркаю. Вот он. Видимо, его язвительная натура была просто голодна, потому что опять вернулся тот же Ольховский. Но щеки мои загораются сами собой.
— Ты, кстати, ни слова не сказал о том, как я выгляжу, — показательно поправляю подол платья и одергиваю полы джинсовки. — Твоя сестра старалась, между прочим.
— Я думал по моему лицу все и так видно.
— Видно, что?
— Что нормально ты выглядишь, Синичкина, — Макс саркастически усмехается уголком рта.
А я нахохливаюсь. Я себя в зеркале не узнала, сотни глаз сегодня просто испепеляли меня… И никто даже не усмехнулся мне в лицо. Впервые в жизни ощутила себя как-то иначе, чем просто Олеся Синичкина, студентка первого курса факультета информационных технологий. А Ольховскому, значит, всего лишь нормально?
На секунду мне во мне вспыхивает искра обиды, но я гашу ее холодной мыслью. А мне-то какая вообще разница, как думает он?
Желаемый эффект от этого вечера достигнут был. Майер в осадке, Смирнов, вроде, то же. А я теперь вроде как и не такая стремная. Осталось решить лишь один вопрос, который вертится в моей голове с того момента, как Макс привез меня к дому.
— А что дальше? — прямо бросаю Ольховскому. — Нам продолжать играть этот спектакль? Что типа мы… ну… — неожиданно пытаюсь в словах, а лицо мое снова краснеет.