Хулиганка для Маньяка
Шрифт:
– Но почему? – она вырывается и разворачивается с явным намерением продолжить начатое, – из-за того, что я не справилась с ремнем? Сейчас исправляюсь.
– Ремень здесь не при чем, Анна Павловна. Меня не интересуют интрижки с коллегами. Ни на отдыхе, ни в рабочее время.
– Мы никому не скажем. Это будет наш маленький секрет…
– Я не ясно выражаюсь? – в его голосе прорезается неожиданная сталь, – иди к остальным. Не нарывайся.
– Но тебе ведь нравится!
Ни черта ему не нравится! Я как истинный шпион
– Серьезно? Мне было интересно посмотреть, насколько ты не дружишь с головой, раз решилась на это.
– А в чем дело? – Аня возмущенно фыркает и медленным отрепетированным жестом перебрасывает волосы с одного плеча на другое, – ты молодой, красивый мужчина. Нравишься мне. Что плохого в том, что я хочу приятно провести с тобой время? Никаких обязательств, просто взаимное удовольствие…
– Хорошо, – внезапно соглашается он, и я задыхаюсь от возмущения.
В смысле хорошо? Чего в этом хорошего?!
– Да? – мурлыкает Аня уже совсем другим голосом. Низким, с откровенной хрипотцой и предвкушением.
– Да. А в понедельник я подписываю приказ на твое увольнение.
– В смысле?!
– Я не гажу там, где ем. Никаких интрижек на работе. Если мне потребуется сбросить напряжение, я это сделаю в другом месте. Любовницы, даже одноразовые, мне под боком не нужны. Я ясно выражаюсь?
– Андрей Валентинович!
– Если понимаешь, о чем я вообще говорю, то кивни, – похоже, он умеет быть жестким, – сегодня делаю скидку на общее состояние и атмосферу. Но если повторится —можешь искать себе новую работу. Моя позиция не изменится.
До нее наконец доходит, что он не шутит:
– Вы же несерьезно?
– Сама как думаешь?
В этот раз Аня поджимает хвост и выскакивает из комнаты, не заметив меня, вжавшуюся в стену. Лицо несчастное, губешки трясутся. Так ей и надо!
Я не знала, что могу быть такой злорадной. Но провожая взглядом почти голый зад, разделенный пополам золотистой ниткой, я испытываю именно злорадство. А еще облегчение. Мне было бы очень плохо, если бы он сейчас с ней…
– Ку-ку, – раздается над самым ухом, – ты чего здесь забыла?
Я с визгом отшатываюсь в сторону, цепляюсь ногой за столик, коварно притаившийся сбоку и со всей дури падаю на пол. Почти не больно, но громко и эпично бестолково.
Сижу, потирая ушибленное бедро, и исподлобья смотрю на Крапивина, который стоит надо мной, уперев руки в бока.
– Ты меня напугал.
– Так что ты здесь делала?
– Ничего. Просто зашла в дом, хотела подняться к себе…
– Значит, подслушивала? – хмыкает он.
– Обижаешь… Подсматривала!
Крапивин сокрушенно качает головой, а в глазах черти веселые скачут:
– Верочка, ты бесподобна, – протягивает мне руку, и я после недолгих колебаний принимаю помощь.
Он тянет меня кверху,
Чувствует гад! Засекает за долю секунды до того, как я успеваю реализовать свой коварный план, и перехватывает мое запястье.
– Даже не думай!
– Что ты там прячешь?
Почему-то я убеждена, что мне крайне необходимо увидеть, что скрывается под этой нашлепкой.
– Я же сказал, боевая рана, – ворчит Крапивин и на всякий случай отодвигается подальше от меня.
– Я все равно узнаю.
– Не узнаешь.
– Вызов принят, Андрей Валентинович. Теперь бойся! Я до тебя доберусь, – показываю пальцами сначала на свои глаза, потом на него, – я как ниндзя! Подкрадусь на крыльях ночи и сорву полог тайны.
Он смеется.
Боже, как мне нравится, когда он смеется. Такой классный, что от восторга слабеют коленки и кругом голова. Наверное, пора завязывать с коктейлями на сегодня, а то он и меня на фиг уволит.
С улицы доносятся громкие радостные вопли.
– Похоже, баня готова, – произносит Крапивин, – идем?
– Да, – напоследок я делаю еще одну попытку добраться до пластыря, и снова провал. Андрей звонко хлопает меня по руке, потом показывает кулак и, распахнув передо мной дверь, выпускает на улицу.
Я чувствую, что он идет следом, и не могу унять дрожь.
Первое что я вижу, это недовольные физиономии Ани и Тани. И судя по тому, как воинственно топорщатся волосья у них на загривках, меня ждут разборки. Еще бы, одну из них выкинул и тут же следом появляется рука об руку со мной, как тут не взбеситься.
Мне в принципе плевать. У меня сейчас столько проблем, что обиженные девицы, у которых из-под носа уплыл аппетитный кусочек в виде Андрюшенькиного накаченного тельца, волнуют мало. Сунутся – пожалеют, не сунутся – сама ни слова не скажу. Каждый в этой жизни лажает, как может, кто-то прокалывается с навязчивым предложением сделать минет, а кто-то с опрометчивым согласием на «фиктивный брак». Так что не мне их осуждать.
Главное, чтобы не лез никто.
– Так, народ! Баня готова, – зычный голос Славки перебивает весь остальной гомон, – но жара такая, что уши в трубочку сворачиваются. Есть желающие хорошенько поджариться?
О! То, что надо!
– Я хочу! – тут же вскидываю руку.
Крапивин как-то сразу напрягается и смотрит на меня с подозрением, словно я сейчас какую-нибудь жуть сотворю.
– Верочка у нас бессмертная? – смеется Миша.
– Я просто хочу хорошенько пропарить свои старые радикулитные косточки, – уверенно шагаю к бане, потом оборачиваюсь и бодро спрашиваю, – Кто со мной? Андрей Валентинович, идете?