Хулиганы в деревне
Шрифт:
Сашка (смеясь). Ишь ты, какая сердитая! (Обнимает ее.) Ну погодь, когда с землемером прикончу, доберусь и до них… Будь спокойна.
Марфа (отводя его руки). Да ты не цапай меня. Сперва докажи любовь-то свою…
Сашка (обидчиво). Чего ж тебе боле — просила землемера отлупить — исполняю я твой приказ — хошь Ваську измордовать, будет сделано, дай срок…
Марфа (злобно).
Сашка (подозрительно). А когда это вы, Марфа Степановна, с Васькой разговор вели… Не слыхал я чтой-то?
Марфа (спохватываясь). Какой разговор? Так это я… к слову… нешто не слыхал ты, как он тятеньку-то величает кулаком — вот и выхожу я, стало быть, кулацкая дочь…
Сашка (грозно). Выхожу не выхожу, а только ты коли с Васькой шуры-муры заведешь — не обрадуешься… Такое сотворю…
Марфа (ласково). Да что ты, Сашенька? Да нешто я… Да на кой он мне ляд сдался, коммуния разнесчастная… пойдем-ка лучше к нам, там папеньке самогону привезли, угощу для куражу.
Сашка. Ох, и умная же ты баба — первый сорт! Знаешь, чего душа требует! (Уходят.)
Василий и Петька показываются из-за бурьяна… Петька просовывает голову, смотрит. У Василия в руках фонарь.
Петька. Ушли. Слыхал, как она его умазывает? Вот и тебя так же…
Василий (искренно). Молодчага ты, Петюха, что прибежал тогда. Бабий язык, что веретено… Кого хоть закрутит… А какой ласковой прикидывалась… «люб мне»… прямо до слез врала лукавица.
Петька (солидно). Они, бабы, завсегда так… Вот как я буду жениться, так только на нашей, на комсомолке! Те врать отученные.
Василий (хохочет). Ишь ты, чего надумал.
Петька (солидно и немного обиженно). Ты не смейся. Мы очень даже девчонок пробираем, которая ежели врать зачнет. У нас на это — строго. Должна быть верная и чтоб безо всяких этих лентов… потому они, ленты — бабий пустяк!
Василий (хохочет). Ай, уморил ты меня, Петюха… Неужто уж и нарядиться нельзя?..
Петька (смягчаясь). Ну, если немножко только… Для праздника какого советского… Галстук там новый… платок… А так, зря — нельзя… Потому мы — за новый быт… И пудриться тоже нельзя… Да и какая в этом красота? Глядишь, на гулянках девки рожи наваксят — будто покойницы!..
Василий. Ну, и ребята пошли, обо всем понимают.
Петька (смущенно). Ладно. Вот
Василий (наклоняет фонарь, освещая Петьку). На тропке гляди.
Петька (торжествующе). Вот она! (Отвязывает бечевку.)
Василий. Ладно. Ну, я пойду на станцию за землемером и проведу его другой дорогой мимо лесу… Там дальше маленько, да за то безопасно… А ты смотри, не задумали бы еще что бездельники-то… На тебя полагаюсь…
Петька (гордо поднимая руку). Есть!
Сашка, полупьяный, выходит. За ним Еремка и Никитка.
Сашка (заплетающимся языком). Стоп! Вы здесь ждите… А я пойду навстречу… И как только свистну, бей его в шею, голову…
Никитка. Есть, атаман!..
Еремка (потрясая мешком). Вот он, мешок-то! Из-под угля, чтоб глаза ему враз запорошить…
Сашка (уходит, старательно обходя елки, где должна быть веревка). Ну, прощайте пока, да не галдите… (Скрывается между елок.)
Никитка. Скушно ждать-то. (Садится па пень, спиной к бурьяну.)
Еремка. (вытаскивает полбутылку и встряхивает ее). У меня для забавы запасено. (Льет сам и передает Никитке)
Никитка. Молодец ты у меня, браток, одно слово — парень — кампания… (Льет.)
Еремка. А без этого разве можно? Околеешь ждавши. (Льет еще.) А уж и хороша штучка… Чистый огонь. (Садится па земь, лицом к сцене.) Сказки, што ли, рассказывать… Пока Сашка землемера-то поводит.
Никитка (пьяным голосом). Жил да был хулиган-молодец… Всем морды бил, всем ребра крушил… И захотелось ему раз устроить всему миру удивленье…
Еремка (лениво). Не иначе, с царем что…
Никитка (досадливо). Не… не перебивай… Он теперь жил, без царей… При советском времени… Жил да был, да и порешил: пойду-ка я в самое Москву…
Петька осторожно высовывается из-за елок, смотрит и ползет через сцену сзади парней.
Никитка. …в самое, стало быть, Москву, где значит самая-то коммуния ихняя живет и все такое….
Еремка. Ну да!.. Нашего брата там живо сгребут. Небось повсеместно милиционеров насажено.