Хулиганы в деревне
Шрифт:
Никитка (досадливо). А плевал он на милиционеров. Никого он не боялся, хулиган-то…
(Петька вытаскивает из кармана бечевку и уползает за елки в ту сторону, куда скрылся Сашка.)
Еремка. Больно он у тебя храбрый… Небось, как милиционеры-то набегут — спужаешься.
Никитка. Не таковский он! Он, брат, хват!.. А для милиционеров у его ножик запасен… Сунься только — всех порежет!..
Еремка. А
Никитка. А что ему суд-то?.. Дадут условную, али там, скажем, три месяца отсидки, а он посидит, да еще лише!..
За сценой слышны торопливые шаги, потом стук от падения и тотчас же свист.
Еремка (вскакивая). Давай! (Кидается с мешком за щепу.)
Никитка (орет). Бей его! (Бежит за Еремкой.)
За сценой шум драки. Выволакивают отбивающегося человека с мешком на голове.
Никитка. Дуй его до горы! (Валит человека и садится на него.) Еремка (бьет лежащею). Вливай ему в загривок!
Василий с фонарем, за ним землемер вбегают и хватают хулиганов.
Василий (оттаскивал Еремку). Что ты делаешь?
Землемер (оттаскивая Никитку). Ах вы, чортовы куклы!.. Отпустите сейчас же!..
Еремка и Никитка барахтаются в руках Василия и землемера и орут.
Еремка (пытаясь вырваться, падает). Убью!.. пусти!
Никитка (слезливо). Довольно далее обидно так хвататься…
Человек в мешке с трудом встает, сбрасывает мешок. Василий освещает его фонарем — это Сашка, весь перемазанный углем.)
Сашка (мрачно). Вы что же это?.. Своего?.. (Утирает лицо рукой и еще сильнее размазывает уголь.)
Василий (не выдерживает и хохочет). Ай братишка!.. Ну, и расписали тебя!
Никитка и Еремка в недоумении отступают с криком.
Еремка. Сашка, ты?
Никитка. А мы-то думали…
Василий (Сашке укоризненно). Что, брат, другому готовили, а тебе досталось? (Серьезно.) Мне ведомо, кого вы бить-то собирались, ан на своего угодили…
Сашка (плюется). А после этого — не товарищи
Никитка (одурело). Да ведь ты свистел!..
Еремка (мрачно). Нешто тут в темп разглядишь…
Василий (весело). Что же ты, брат, сам западню изготовил, да сам и влез в нее…
Сашка (мрачно). Никакой я западни не готовил, а только веревку кто-то привязал…
Петька появляется и тянет за платье упирающуюся Марфу.
Петька. А вот всему причина… Она их подбивала землемера побить… Я сам слышал… А теперь в кусты пришла полюбоваться на свои дела.
Марфа (отбиваясь). И все-то враки… Никого я не подбивала… они сами…
Сашка. Ах ты, гадина… Насмешку мне теперь делать хочешь. Заманила, а теперь в кусты… Не иначе ты и веревку перевязала, чтоб меня подвести… Кулацкое отродье!..
Марфа. Напраслина все, ох, напраслина! (Ревет.)
Василий. Оно теперь все понятно. Давеча ко мне с лаской привязывалась, а потом брата подбила на дурость… А все дело в том, что тятеньку ее, Степан Егорову, с пустырем расставаться не охота. Вот он и мутит народ. Парней на драки научает. Им, кулакам-то, хулиганство завсегда на-руку.
Сашка. Дурак я был, слушал тебя… А ты, змея, ко всем подбиралась… Вижу я, свертела из меня как есть барана… Я-то думал: от сердца… любит.
Марфа (злобно). Да, очень ты мне нужен, шалыган разнесчастный, глазыньки бы мои на тебя не глядели!..
Василий. Что, брат, увидал теперь, какова она, кулацкая-то ласка. Будешь вперед под их указку безобразить?
Сашка (мрачно). Не… пропали они… Не буду я боле смутьянничать — хватит…
Землемер. А над этой бабой, да над безобразниками следовало бы вам всем селом общественный суд сделать. Чтобы видно было, как кулаки хулиганство поощряют, да на том свои дела обделывают.
Никитка, Еремка (вместе). Ой, не надо! Зазорно больно!
Петька. А людей бить ни за што, ни про что — не зазорно?.. Смутьянничать, да скотину портить — не зазорно?
Никитка, Еремка (вместе). Не будем мы боле, баста!..