Хулитель улиток

Ирониясудьбы Сергей

У нас есть несколько очень крупных грантов, связанных с биомедициной. Скажем, проект "Киберсердце", когда моделируется, решается сложная система дифференциальных уравнений на суперкомпьютере. У нас есть такой суперкомпьютер, который позволяет проанализировать работу сердца, разных лекарств и так далее. Существует возможность создания единой базы данных, чтобы съёмка, например, кардиограммы не была привязана к одному врачу, а любой врач мог посмотреть онлайн и многое другое. Недавно мы представляли это на выставке "ВузПромЭкспо", где нас посетила министр образования Ольга Васильева. Мы сняли с неё кардиограмму, посмотрели, она сказала, что всё нормально - и у неё, и у нас (улыбается). Наука у нас большая, грантов у нас много, все они хорошие.

– Гранты - это в основном государственная

поддержка, или частные предприним а тели тоже поддерживают науку? На Западе, например, у университетов больше ч а стной поддержки.

– Я уже сказал, что мы немного отстаём от Запада. Это нормально: у нас свой путь, свой тренд, и не надо его стыдиться. Устроено всё следующим образом. Есть гранты, которые выдаёт государство. Например, Российский научный фонд. Это относительно большие гранты, которые можно выиграть в честной конкуренции. Также и Фонд фундаментальных исследований, это несколько программ Министерства образования и науки. Кроме этого, есть деньги, которые мы по-старому зовём хоздоговора. Это когда в развитии науки заинтересованы предприятия, и они в основном негосударственные. Более 150 миллионов рублей мы в прошлом году заработали именно на таких конкретных заказах.

"Нужно использовать в науке потенциал тех, кто поработал за границей"

– Происходит ли утечка мозгов за границу в таком случае?..

– Это очень сложный и серьёзный вопрос. Того безобразия, которое было в начале 90-ых, конечно, нет. Сейчас происходит другая утечка мозгов. Конечно же, часть молодых людей стремится уехать поработать на Западе. Но вот тех, кто хочет остаться там навсегда, становится меньше. Понятно, что человек некоренной национальности где-то на Западе может заработать какие-то деньги на науке, но вряд ли у него есть шанс стать высоким начальником, поруководить крупными проектами. Поэтому в основном народ возвращается сюда. Режим такой: съездил - поработал - вернулся - поработал у нас и так далее.

Вы знаете, какая интересная штука - у нас сейчас не просто работают люди, которые возвращаются, мы сейчас больше приглашаем не просто иностранцев, а тех, кто поработал за границей. Пусть они имеют ещё одно гражданство - мы этого не боимся. Последние несколько лет ситуация меняется следующим образом: часть таких "возвращенцев" выигрывает у нас научные гранты для того, чтобы сделать их в Нижегородском университете. У нас хорошие условия и великолепное оборудование, не хуже, чем на Западе, и это играет свою роль. Можно заработать хорошие деньги, можно сделать хорошую науку. Понятно, что к ним подтягивается и молодёжь, и студенты, и аспиранты. Я считаю, что эта тенденция очень хорошая. Нам не надо кого-то гнать на Запад, не надо отгораживаться от Запада, должно быть вот такое взаимодействие, ведь, в конце концов, наука интернациональна. Поэтому нужно использовать потенциал наших людей, которые уехали, поработали, но готовы вернуться, поработать на Россию.

– Про тренды в специализации понятно. А какие направления наиболее популя р ны у самих студентов, которые поступают в университет?

– Вы же понимаете, что образование - это очень инертная вещь. На сегодняшний день никаких чудес не происходит. Конечно, самые высокобалльные при поступлении специальности - это те же международные отношения, юридические, экономические и компьютерные специальности. Нижний балл по ЭГЕ там - 210 - 215. В прошлом году "выстрелила" биология - нижний балл поднялся на 22 пункта. Это связано как раз с тем, что мы развиваем новые направления.

"Давайте не будем ругать Единый госэкзамен, так как это линейка"

– По итогам прошлой приёмной кампании вы сказали, что уровень школьн и ков, которые поступают в университет, очень вырос. При этом принято ругать ныне ш нее школьное образование и молодёжь...

–

Что такое уровень? Можно определять его по-разному. Есть уровень ЕГЭ, нижний балл. Я, кстати, сейчас очень хорошо отношусь к ЕГЭ. Можно оценивать, например, сколько людей идёт работать в хай-тек, науку и не меняет направления, и многое другое. У меня чуть-чуть другое впечатление. Я себя позиционирую практикующим профессором, то есть я читаю лекции. Естественно, я с детьми общаюсь, вижу их. Я утверждаю следующее: процент немножко сумасшедших детей, которые пришли в науку осознанно, с советского времени остался таким же. А ведь они в основном определяют уровень промышленности, науки, интеллектуального развития, это примерно 10 - 15 процентов всех студентов. Молодёжь не стала хуже, она стала другой. Мы в молодости книжки читали, они сейчас на компьютере читают. Весь этот плач по поводу того, что у нас выродилась страна, молодёжь плохая - это всё чушь собачья. Я вам это утверждаю как практикующий профессор.

– Вы сказали, что хорошо относитесь к Единому государственному экзамену. П о чему?

– ЕГЭ - это только система оценки, ничего другого. Представьте себе ситуацию - вы заказали в мастерской стол. Вам его привезли, а дальше вы берёте линейку, измеряете его и обнаруживаете, что он кривой. Кто виноват? Линейка? Нет. Так вот, ЕГЭ - это линейка, которая измеряет, что происходило в течение одиннадцати лет в школе. Я не знаю ЕГЭ по химии, математике, истории, я знаю ЕГЭ по физике. И я могу поклясться, что он великолепен. Поэтому давайте не будем вообще ругать ЕГЭ, так как это линейка. Давайте другую линейку изобретём, но она всё равно останется линейкой. Вопрос в том, кто учит и как учит.

Светлана Кибалина, Сергей Костенко, Андрей Вовк.

Царевна-улитка вторая. Игорь Куцык

Газета "Ведомости Нижегородской Митрополии"; N16 (164) август 2017 года.

"Я даже не шёл, а медленно полз к Богу"

Когда учёный-физик становится катехизатором

Игорь Куцык - один из трёх штатных катехизаторов на приходах Сарова. Он гот о вит людей к принятию Святого Крещения или к тому, чтобы самим стать крёс т ными. После получения высшего образования на кафедре теологии Са р ФТИ много лет преподавал в воскресной школе при храме Всех святых и до сих пор читает лекции на православных курсах для взрослых. В качестве алта р ника помогает во время богослужений. Участвует в деятельности воло н тёрского центра "Радость моя!" И продолжает активно трудится в Федеральном ядерном центре, где он в е дущий научный сотрудник, доктор физико-математических наук. Как учёный-физик пришёл к вере? Сегодняшний рассказ - о главном событии в жизни православного христианина, растянувшемся на долгие годы.

Зарубки на сердце

– Я родился в Ярославле в семье инженера и педагога, и, насколько помню, мои родители никакой религиозности не проявляли. Когда мне было лет пять, мы посетили соборы Московского кремля. Усыпальница Рюриковичей и Романовых в Архангельском соборе меня напугала. С тех пор церковь ассоциировалась с кладбищем, жилищем мёртвых.

Мы жили в коммуналке, и на кухне соседка, бабушка Анастасия, на коленях молилась перед иконой. Я стал её передразнивать, а отец дал мне подзатыльник. Через 30 лет случайно узнал, что она была моей крестной. Оказалось, мои молодые родители приехали в чужой город и попросили соседскую бабушку посидеть с ребёнком, но старушка заявила: "С нехристем не буду сидеть!"