Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Ершов Дмитрий Викторович

17 ноября экспедиция возвратилась в Хабаровск. За пять месяцев Арсеньеву и его спутникам удалось выполнить большую работу, побывав в местах, где в течение почти полувека не ступала нога исследователя. Командование округа было довольно разведчиками, которым удалось собрать подробные сведения о географии и населении самых недоступных районов Приморья. Члены экспедиции получили награды и повышения по службе. Сам Владимир Клавдиевич за «труд, сопряженный с огромными лишениями и опасностями, вместе с тем составляющий основательный вклад в науку, рвение, энергию и фанатическую преданность делу» стал кавалером ордена Святого Владимира IV степени. Принимая поздравления, путешественник мысленно возвращался к дням, проведенным в тайге. Арсеньев испытывал противоречивые чувства. К ярким впечатлениям походной жизни примешивалась жалость к вымирающим аборигенам, жизнью и имуществом которых безраздельно распоряжались китайцы. Особое возмущение вызывали китайские и корейские

охотники, с хищническими методами которых Арсеньеву неоднократно доводилось сталкиваться в тайге. Самым ярким примером безудержного и безнаказанного истребления природных богатств стал для путешественника промысел кабарги, добывавшейся только ради целебного мускуса. Две трети животных, угодивших в ловушки браконьеров, составляли самки, не имевшие в глазах охотников никакой ценности. Их туши попросту выбрасывали! От браконьеров не отставали русские лесопромышленники, бездумно вырубавшие огромные участки тайги, не догадавшись позаботиться о вывозе древесины. Путешественник с горечью убеждался в правоте Дерсу, отводившего уссурийской тайге от силы десяток лет жизни при таких «хозяевах». Борьба с засильем в крае хищников всех мастей — хунхузов, купцов, браконьеров — на долгие годы стала смыслом жизни Арсеньева.

Экспедиция 1906 г. стала самым известным путешествием Владимира Клавдиевича и своеобразным эталоном для последующих походов. В 1906 г. его партия девять раз пересекала хребет Сихотэ-Алиня в его южной части. В следующем сезоне изысканиями путешественника был охвачен центральный участок цепи, которую на этот раз пришлось преодолевать четырежды. В 1908–1910 гг. отряды Арсеньева трижды совершают походы вдоль главной горной цепи Приморья, проводя разведку и топографическую съемку местности. Путешественник изучал культуру народности орочей, составив первый словарь их угасающего наречия.

В 1910 г. к Арсеньеву пришло заслуженное признание научного мира. Он активно сотрудничает с Приамурским отделом Русского географического общества, выезжает в столицу, где преподносит Музею императора Александра III богатую этнографическую коллекцию, собранную во время путешествий. В начале 1911 г. с арсеньевским собранием пожелал ознакомиться император Николай II. Во время экскурсии путешественник лично давал августейшему гостю пояснения, заслужившие благодарность самодержца. Выгодное впечатление стало причиной явного «монаршего благоволения» к Арсеньеву: путешественник получает право совершать экспедиции независимо от выполнения обязанностей службы. Весной того же 1911 г. в жизни Владимира Клавдиевича происходят серьезные изменения: он переводится в ведомство Главного управления землеустройства и земледелия с редким для Российской империи сохранением военного чинопроизводства. Разумеется, такое решение начальства не могло объясняться «непригодностью» офицера. Арсеньев зарекомендовал себя образцовым военным и умелым разведчиком, обладающим уникальным опытом оперативной работы. Причины, заставившие Владимира Клавдиевича снять военный мундир, становятся более понятными, если учесть, что как раз в это время в российской армии происходило формирование органов военной контрразведки… Переход Арсеньева в «штатское» состояние способствовал формированию новой легенды путешественника-разведчика и к тому же облегчал служебные отношения с новым приамурским генерал-губернатором, которым в 1911 г. впервые стало гражданское лицо — шталмейстер двора его императорского величества H.JI. Гондатти. Нового администратора отличали, с одной стороны, подозрительность в отношении соседних «желтых» народов, а с другой — интерес к изучению вверенной территории: Гондатти одновременно возглавлял комплексную Амурскую экспедицию, работавшую в крае до 1912 г.

С 1911 г. начинается череда «особых» командировок Арсеньева, преследующих отнюдь не научные цели. Доклады путешественника, составленные по итогам экспедиций предшествующих лет, наконец заставили администрацию Приамурья обратить внимание на засилье в тайге китайцев и связь этой проблемы с хунхузничеством. В июне 1911 г. в Ольгинском уезде Приморской области высаживается предводительствуемый Арсеньевым десант лесничих и чинов полиции. Инструкция генерал-губернатора предписывает Арсеньеву упразднение незаконного «манзовского самоуправления», задержание подозрительных и беспаспортных лиц, конфискацию незарегистрированного оружия и незаконных орудий промысла, ликвидацию винокурен и хунхузских зимовий.

Действия отряда начались в долине реки Нахтоху, затем распространились на юг — на речки Холопку, Сунерх, Каньчжу, Кулаху, Тахобо, Кусун и Соен. Закончилась экспедиция в заливе Джигит в ноябре того же года. Всего лишь за месяц в уезде было уничтожено три с лишним тысячи браконьерских соболиных ловушек, задержано около сорока хищников и бродяг. Всего за время действий отряд Арсеньева уничтожил 5 тысяч варварских приспособлений для добычи пушного зверя. 26 лесных браконьерских убежищ были преданы огню.

Спустя год Владимир Клавдиевич вновь получает «отдельное поручение». Бурлящий котел Синьхайской революции, охватившей Китай в начале 1911 г.,

обильно выплескивал на русскую территорию хунхузские шайки, расплодившиеся в атмосфере воцарившегося безвластия. Еще одним источником головной боли для властей были многочисленные конфликты между рабочими и администрацией золотых приисков Восточной Сибири, вылившиеся в апреле 1912 г. в кровавые события Ленского расстрела. Ситуация в горной промышленности Приамурского края начала накаляться. Особое беспокойство хабаровской администрации вызывали рудники «Акционерного горнопромышленного общества «Тетюхэ»», сформированного Ю.И. Бриннером и его партнерами в 1909 г. Условия работы на молодом предприятии в Северном Приморье были тяжелыми и вызывали недовольство многих рабочих. Обстановка на рудниках поглощала все внимание местных властей, чем пользовались хунхузы и браконьеры, почувствовавшие себя в тайге в полной безопасности. Новая экспедиция Владимира Клавдиевича началась 22 апреля в селе Кремове. За четыре месяца его подчиненные задержали около тысячи подозрительных лиц. В августе отряд Арсеньева вышел в долину реки Тетюхэ и вскоре соединился в заливе Святой Ольги с партией A.A. Шильникова, обследовавшей бассейн реки Тазуши. С побережья Арсеньев повел своих подчиненных вверх по реке Аввакумовке (Вайфудзин) и вышел в долину Имана. Уничтожив в верховьях реки около сорока заимок, служивших базами разбойников, отряд в январе 1913 г. появился в китайском селении Сидатун, где за семь лет до этого Арсеньев вынужден был с бессильным возмущением наблюдать самоуправство китайцев. Теперь ситуация изменилась: фанзы селения подверглись обыску, по итогам которого 16 «манз» были арестованы за незаконную добычу золота. К досаде Арсеньева, остальным китайцам удалось скрыться в тайге…

В мае 1913 г. Арсеньеву присваивается звание подполковника. К этому времени он уже около года состоит в должности чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе Приамурского края. Решительность в исполнении «особых поручений» всегда сочеталась у Арсеньева со стремлением объективно разобраться в ситуации и найти корень проблемы. В своих многочисленных докладах и записках Арсеньев доказывал, что причину засилья браконьеров в уссурийской тайге нужно искать в действиях крупных китайских предпринимателей, организовывавших хищнический промысел своих соплеменников под респектабельной гильдейской вывеской. Причину зависимости аборигенов края от китайских купцов путешественник видел в бедности малых народов. По мнению путешественника, освободить их от «манзовской» кабалы можно было, образовав особые «инородческие участки», наделив аборигенов землей и предоставив им специальную помощь. Для противодействия все более усиливавшемуся влиянию китайцев на Дальнем Востоке России Арсеньев предлагал использовать прежде всего экономические методы, укрепляющие благосостояние русского населения и привлекающие на берега Тихого океана новых переселенцев. К сожалению, в роли чиновника Арсеньеву не удалось добиться больших успехов: самые смелые выводы и предложения путешественника начальство предпочитало оставлять без внимания… Разочарованный Арсеньев с головой ушел в науку, приводя в порядок коллекции Хабаровского краевого музея, публикуя историко-этнографические труды и конечно же продолжая поездки по любимому Дальнему Востоку.

Мировая война, а затем и революция поставили крест на служебной карьере подполковника Арсеньева. Последней значительной должностью в жизни ученого был пост комиссара «по инородческим делам» в республиканской администрации Приамурского края. В октябре 1917 г. Арсеньев вышел в отставку. В годы Гражданской войны различные силы — от лидеров эмиграции до сотрудников американской разведки — пытались привлечь его на свою сторону, однако Арсеньев навсегда остался патриотом России, чуждым сиюминутной политической или материальной выгоды.

Последнее десятилетие жизни Владимира Клавдиевича стало особенно плодотворным. В начале 1920-х гг. выходят в свет первые художественные произведения Арсеньева, вошедшие в золотой фонд русской «литературы путешествий». Арсеньев преподает — сначала в Хабаровском народном университете, а затем — в Государственном Дальневосточном университете Владивостока. Расширяется география экспедиций: Арсеньева видят на Камчатке и Командорских островах, в Пенжинской губе и на берегах Татарского пролива. В 1926 г. возобновляется административная работа ученого: Владимир Клавдиевич поступает на службу в Дальневосточное переселенческое управление.

Колонизационные планы новой власти, энергично взявшейся за освоение дальневосточных окраин, произвели впечатление на патриота-уссурийца. Со своей стороны большевики, признававшие научные заслуги путешественника, закрыли глаза на службу Арсеньева царскому режиму… Был и еще один момент, заставлявший новых хозяев страны проявлять интерес к ученому, не скрывавшему равнодушия к официальной идеологии. Развитие Дальнего Востока было невозможно без учета «китайского фактора», влияние которого не только не исчезло за годы великих потрясений, но и грозило еще более усилиться. Более компетентного специалиста по «манзовскому вопросу», чем Арсеньев, найти было невозможно…