Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке
Шрифт:
В сентябре 1918 г. большевистский Дальсовнарком принял решение распустить оставившие Хабаровск части Красной гвардии и перейти на нелегальное положение. Установившаяся на Дальнем Востоке новая власть, казалось, могла торжествовать победу, однако на деле все было не так радужно. Режим «автономистов» уже в конце года уступил власть эмиссару Верховного правителя России адмирала A.B. Колчака генералу Д.Л. Хорвату, которого в июле 1919 г. сменил генерал С.Н. Розанов. Несмотря на энергичные усилия и помощь «заграницы» режиму Верховного правителя не удавалось наладить нормальную жизнь. В стане противников советской власти отсутствовало элементарное единодушие. Даже в пределах относительно небольшого по территории Приморья власть колчаковских «наместников» ограничивалась крупными населенными пунктами и полосой отчуждения Транссиба. В таежных районах уже в конце 1918 г. развернулось партизанское движение, тяготевшее к большевизму, а на соединительной ветке КВЖД и в районе станции Гродеково хозяйничали сторонники несостоявшегося атамана уссурийцев Калмыкова. Разруха, обесценивание денег и растущая дороговизна вызывали глухой ропот, повсеместно выливавшийся в стихийные митинги и стачки. На проявления недовольства колчаковские власти отвечали привычным
Особенно широкое проникновение «краснобородых» на территорию края началось в 1920 г. Падение Колчака, чехарда смены не обладающих никаким авторитетом властей и уход из Приморья военных контингентов большинства участников интервенции, озадаченных внушительными успехами Красной армии, обеспечивали бандитам полную безнаказанность. Остававшиеся на Дальнем Востоке японские и китайские воинские части предоставили хунхузам карт-бланш, используя бесчинства «краснобородых» как повод для сохранения собственного военного присутствия. Стремясь наиболее эффективно реализовать «потенциал» хунхузничества, японская разведка в Маньчжурии занималась организацией и вооружением банд, полностью находившихся под японским контролем и предназначавшихся для действий на русской территории. По сообщениям китайской католической газеты «Ишибао», с июня 1920 г. по март 1921 г. было сформировано 27 банд. Хунхузов снабдили 2 тысячами винтовок, 300 револьверами и 8 пулеметами. Лидер хунхузов Чиншан, произведенный японцами в майоры (неясно, впрочем, какой армии), согласился действовать под руководством японского командования против большевиков. Уже 19 июня 1920 г. одна из шаек наведалась в приморские деревни Дворянка и Жариково, где хунхузы учинили погром, уничтожив все, что не смогли унести с собой. Особенно широкий размах практика организации банд приняла в конце 1921 г., когда командующий японскими экспедиционными войсками на Дальнем Востоке генерал Тачибана отдал приказ эмиссару разведки Гамади Масаицы развернуть в Спасске набор вооруженных отрядов из китайских бродяг. «Мобилизация» хунхузов бросилась в глаза даже не слишком разборчивым в средствах американцам: факты «военного и экономического насилия» японских наемников в отношении мирного русского населения особо отмечены наблюдателем при штабе американских экспедиционных сил в Приморье Ашурстом в докладе сенату США от 2 марта 1922 г.
В скором времени весь край оказался наводнен шайками заботливо опекаемых японцами бандитов. Больше всего страдали от нападений хунхузов Полтавский и Вознесенский округа, не меньше доставалось Ольгинскому уезду, особенно бедовали местности, прилегающие к реке Сучан — традиционной вотчине «краснобородых». Внимания разбойников не избегали даже селения, расположенные вблизи охраняемой железной дороги. 19–21 июня 1921 г. несколько хунхузских шаек были замечены в долине Сучана, а 23 июня 700 разбойников появились в Шкотовской волости. 25 июня деревня Дорофеев ка была разграблена сотней хунхузов. Примерно в то же время еще более крупная шайка посетила Черниговку и хутор Бычковского. В первых числах июля 1921 г. с территории Китая в Приморье перешло свыше 2 тысяч хунхузов. 17 июля «краснобородые» напали на поселок Барановский, 19-го — на хутор Янченко. Известный винокуренный завод фирмы «М.П. Пьянков с братьями» близ Никольска-Уссурийского стал «базой», где окопались более пяти сотен разбойников.
Сообщения о набегах бандитов, чьи шайки насчитывали до тысячи человек, поступали со всех концов Приморья. Крестьяне подвергались грабежам и издевательствам, лишаясь денег и, что было особенно важно в то время, продуктов. Малейшая задержка исполнения требований хунхузов каралась смертью. Приморское областное управление во Владивостоке сформировало дивизион народной охраны и энергично требовало от японского командования организации совместных рейдов против бандитов. Штаб генерала Тачибаны, на словах обещая принять «решительные меры», на деле отнюдь не спешил обращать японские штыки против своих тайных союзников.
Хунхузы между тем продолжали собирать на уссурийской земле свою кровавую жатву.
В августе 1921 г. «краснобородые» нанесли визит в Шмаковский Свято-Троицкий Николаевский монастырь — крупнейший центр православия в Приморье. Основанная в 1895 г., обитель отличалась богатством и благоустроенностью. Монастырю принадлежали около десятка мастерских, пасека, два скотных двора, оленья ферма, три гостиницы, больница с аптекой, фотографическое ателье и книжный магазин со складом церковной утвари. В 1917 г. в обители подвизалось более 300 монахов, в связи с чем в Святейшем синоде даже рассматривался вопрос о придании монастырю статуса лавры. Расположенный в горной таежной местности близ станции Уссури, монастырь долгие годы содержал хорошо вооруженную стражу, которая успешно охраняла его владения от посягательств лиходеев. После революции ситуация изменилась: стража разбежалась, а большинство шмаковских иноков уехали в Харбин. Тем не менее остатков монастырского богатства хватило для того, чтобы привлечь бандитов. Шайка численностью до 700 человек при 16 пулеметах (!) явилась в монастырь и расположилась на отдых. Перепуганные монахи в течение трех дней исполняли все требования «краснобородых», а перед уходом шайки были вынуждены выплатить хунхузам солидную «контрибуцию» натуральными продуктами — хлебом, медом, свечами и прочим.
Прояпонские шайки хунхузов действовали не только в оккупированном интервентами Приморье, но и на территории Дальневосточной республики — контролируемого большевиками «буферного» государства, провозглашенного 6 апреля 1920 г. на учредительном съезде трудящихся Прибайкалья в Верхнеудинске (ныне город Улан-Удэ). Высшие органы власти нового гособразования возглавлялись коммунистами: Временное правительство — А.М. Краснощековым, а Совет министров — П.М. Никифоровым. Быстро признанная Москвой республика располагала собственными вооруженными силами, носившими название Народно-революционной армии. В состав территории ДВР формально входили Забайкальская, Амурская, Приморская и Камчатская области, а также северная часть острова Сахалин. На деле Приморье и Северный Сахалин были оккупированы японцами, а связь с Камчаткой полностью отсутствовала. Забайкальская область была разделена так называемой
Весной и летом 1920 г. частям НРА удалось добиться значительных успехов на Забайкальском фронте. Хотя цель овладения Читой ею так и не была достигнута, японское командование решило прекратить военные действия. После трехнедельных переговоров на станции Гонгота 17 июля 1920 г. японцы подписали с представителями ДВР соответствующее соглашение и спустя восемь дней начали отвод войск в Маньчжурию, бросив своих белогвардейских союзников на произвол судьбы. К концу октября 1920 г. территория Забайкалья полностью контролировалась частями НРА ДВР. Новой столицей республики стала освобожденная Чита, где в январе 1921 г. на основании выборов в Учредительное собрание было создано постоянное правительство, по-прежнему возглавлявшееся коммунистами.
Потерпев поражение в открытом противостоянии, силы Белого движения и поддерживающие их японцы отнюдь не спешили отказываться от борьбы с противником. На смену «правильным» боевым действиям пришли грязные методы. Ставка была сделана все на тех же хунхузов, удары которых направлялись прежде всего против объектов, имевших первостепенное значение для существования ДВР, а именно — против золотых приисков Забайкалья и Амурской области. Формирование пограничных войск ДВР, начавшееся в ноябре 1920 г., проходило трудно, чем активно пользовались «краснобородые». Разбойничьи набеги принимали порой такие масштабы, что грозили полным прекращением золотодобычи в целых районах. Несмотря на потребность в «презренном металле», правительство ДВР, занятое положением на фронте и последующим формированием постоянных органов власти, поначалу довольно вяло реагировало на вылазки бандитов. 21 марта 1921 г. Управление горными разработками ДВР обратилось в военное министерство республики с воззванием. «Свыше года уже горное ведомство, — говорилось в письме, — безрезультатно настаивает перед военными властями о защите золотого промысла от нападений и разграблений… хунхузами. В первых числах февраля разграблены прииски Улунгинского района, сегодня получены телеграммы о разграблении районов Ивановского и Ленского. Везде много жертв, взято золото и продукты, население терроризировано, в панике покидает прииски». В заключительных строках послания руководство горного ведомства предрекало правительству гибель золотодобывающей отрасли в момент, когда «золото… нужно государству и, в частности, армии… более чем когда-либо» [19] . Увы, несмотря на отчаянный характер послания, набеги хунхузов на прииски продолжались. В конце июня 1921 г. в Зейском округе Владимирского района Амурской области разбойниками были разграблены прииски Иннокентьевский, Могочи и Шихановский, при этом рабочие и служащие подверглись избиениям и издевательствам.
19
19 — Цит. по кн.: Персиц М.А. Дальневосточная республика и Китай. Роль ДВР в борьбе советской власти за дружбу с Китаем в 1920–1922 гг.
Другим объектом хунхузских набегов было мирное население приграничных районов ДВР. Особенно часто подвергались нападениям селения, лежащие на северном берегу Амура. Пик хунхузских вылазок приходился на зимние месяцы, когда воды великой реки сковывал лед. Под покровом ночи шайки переходили на русский берег и, нанеся быстрый удар, стремительно уходили на китайскую территорию. В первые годы существования ДВР части HP А, подобно казакам былых времен, часто преследовали налетчиков на китайской территории. К примеру, в начале июля 1921 г. в окрестностях станции Маньчжурия солдатами НРА были схвачены и переданы китайским властям члены шайки, ограбившей группу русских крестьян. Однако уже в скором времени подобную практику стали запрещать, а 23 сентября 1922 г. Дальбюро приняло особое постановление, предписывающее войскам избегать перехода китайской границы. Причину такой заботы о суверенитете соседней державы потать нетрудно: властям республики не хотелось давать китайским властям Маньчжурии повод к конфликту, который в условиях продолжающейся Гражданской войны был бы абсолютно лишней проблемой…
Масштаб «хунхузской напасти», выпавшей на долю приамурского крестьянства, можно оценить на примере села Благословенного Амурской области. 28 декабря 1920 г. село подверглось набегу «краснобородых» численностью более 200 человек. Бандиты хозяйничали в Благословенном четыре дня. Они расстреляли 5 жителей села (в том числе одну женщину), сожгли 23 дома, увели 217 лучших лошадей, зарезали 17 коров и отняли у крестьян все наиболее ценные вещи. Хунхузы были хорошо вооружены, однако появление отряда НРА заставило бандитов отступить на территорию Китая. В следующем году село Благословенное подверглось повторному нападению «краснобородых». После этого крестьяне были вынуждены превратить село в настоящую крепость. Благословенное было обнесено земляным валом и колючей проволокой, на самых опасных направлениях были оборудованы стрелковые позиции. Несмотря на это, нападения продолжались. 24 июня 1922 г. представитель Благословенской волости Андрей Цха выступил на заседании Амурского областного управления с подробным рассказом о бедствиях земляков. «На село Благословенное, — говорил он, — ежегодно нападают крупные шайки хунхузов, оперирующие круглый год на китайском берегу Амура… В последние два года имело место три крупных набега, хунхузами перебито много молодых людей, защищавших свое село, уведено несколько сот лошадей и рогатого скота, сожжено много домов, в том числе школа и почтово-телеграфное отделение; в процессе многочисленных эвакуации села погибло от холода и голода несколько десятков детей и женщин; волость разорена почти до состояния нищеты; запашки сократились до ужасающего минимума». Подытоживая свое печальное выступление, делегат заявил, что если «не будут приняты меры до 1 августа, то ожидающее новых нападений население до начала зимы разбежится по соседним волостям» [20] .
20
20 — Цитируется по указанной книге М. А. Персица.