Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке
Шрифт:
Главным занятием защитников дальневосточных рубежей России на всем протяжении 20-х г. XX в. была борьба с бандитизмом, и в первую очередь — с хунхузничеством. От набегов китайских разбойников по-прежнему страдало Приморье. С 1922 по 1928 г. на Никольск-Уссурийском участке произошло 49 боевых столкновений пограничников с различными бандами, которые потеряли в ходе боев 371 человека убитыми, ранеными и взятыми в плен. На Владивостокском участке в те же годы в бой с бандитами пограничникам приходилось вступать 28 раз. Здесь потери бандитов составили 253 человека. Потери защитников границы на обоих участках были гораздо скромнее: 21 человек был убит и столько же — ранено.
Весьма горячим выдался 1923 г. Только на Гродековском участке границы за год было ликвидировано 6 шаек, насчитывающих в своих рядах без малого пятьсот бандитов. Счет мелких вооруженных групп и одиночек, задержанных пограничниками, перевалил за полторы тысячи человек. Гродековский участок был горячей
Обычным делом в 1920-х гг. стало «сотрудничество» между хунхузами и активной частью русской эмиграции, поставившей себе целью вооруженную борьбу против коммунистического режима в приграничных районах Дальнего Востока. Найдя убежище в Маньчжурии, вдохновители этой борьбы не только создавали собственные отряды для действий на советской территории, но и привлекали к набегам «краснобородых». Лишившиеся «японских» заработков, хунхузы охотно шли на такое «сотрудничество». В начале 1924 г. белогвардейцы попытались нанести одновременный удар сразу на двух направлениях — на Амуре и в Южном Приморье. В направлении Владивостока действовали сразу 6 банд белобандитов и хунхузов. Пограничникам пришлось приложить немало усилий для срыва наступления и разгрома шаек. Зато результат превзошел все ожидания: вплоть до октября ни белые, ни хунхузы крупных акций на советской территории больше не предпринимали.
В 1925 г. пограничники ликвидировали три группы хунхузов на Никольск-Уссурийском участке. Из 15 банд, проникших на территорию советского Дальнего Востока из Китая в 1925 г., 10 были хунхузскими. Численность шаек составляла от 40 до 150 человек в каждой. В 1925–1926 гг. активность хунхузов была отмечена и во внутренних районах края. В 1925 г. на территории Приморья действовало 14 банд, численность которых порой достигала шести десятков человек. Спустя год 8 из них покинули край, а из оставшихся 6 шаек 3 были полностью ликвидированы органами ГПУ к концу 1926 г. Наиболее крупная банда в составе полусотни «краснобородых» базировалась в Шкотовском районе вблизи Владивостока.
От нападений «краснобородых» страдало не только Приморье. Жители поселений, расположенных на русском берегу Амура, также не могли спать спокойно. В конце 1922 г. очередному разграблению подверглось многострадальное село Благословенное. В следующем году от набега «краснобородых» пострадало село Головино, а в 1924 г. не менее жестокое нападение пришлось выдержать селу Нагибову. Однако все эти происшествия не идут ни в какое сравнение с ужасами, которые выпало пережить селу Доброму 18 января 1925 г. Около 3 часов ночи отряд численностью до 150 разбойников, вооруженных винтовками русского и японского производства, револьверами и саблями, перешел по льду Амура на русский берег и двинулся в направлении села. Помимо китайцев, в рядах шайки было несколько русских. Неподалеку от Доброго бандиты наткнулись на трех служащих, совершавших рабочий объезд района. Это были секретарь Екатерино-Никольского волостного исполкома Х.И. Потеряйло, делопроизводитель волостной милиции Б.Ю. Самсонов и уполномоченный Амурской губернской страховой кассы П.Г. Стемпковский. Бандиты обыскали служащих, а затем, раздев и избив их, погнали в направлении села. Уже в самом селении, воспользовавшись шумом и суматохой, поднявшимися при появлении хунхузов, трое пленников сумели бежать и укрыться в одном из сараев.
Рассеявшись по селу, хунхузы начали грабеж. Среди разбойников выделялись четверо китайцев, которые поместились в одной из крестьянских изб и руководили налетом. Остальные врывались в дома, насиловали женщин, а мужчин выгоняли во двор и заставляли готовить подводы и запрягать лошадей. Всех, кто пытался противиться, убивали. Два дома, жители которых оказали наиболее активное сопротивление, были сожжены со всеми надворными постройками.
Нападение продолжалось около четырех с половиной часов и сопровождалось непрерывной стрельбой и взрывами гранат, которые хунхузы бросали для усиления паники. В конце концов банда отправилась на китайскую территорию, угоняя скот и увозя на крестьянских подводах награбленное имущество: продукты, одежду, конскую сбрую и даже предметы домашнего обихода. В результате набега в Добром не осталось ни одной лошади. Кони, кстати, были весьма желанной добычей для хунхузов 1920-х гг., особенно в Амурской области и Забайкалье, где их можно было легко перегнать в Китай. Скупка краденых
Оказавшись на маньчжурском берегу Амура, банда в течение двух суток открыто отдыхала… на китайском пограничном посту «Восемь балаганов». Протесты местных советских властей и жалобы пострадавших крестьян китайские пограничники оставили без внимания. Амурский губернский исполнительный комитет направил несколько писем консулу СССР в Сахаляне (Хэйхэ) с требованием заявить протест местному даоиню (областному начальнику). Исполком настаивал на аресте и предании суду участников нападения, а также администрации поста «Восемь балаганов». При этом русских участников набега предлагалось передать для наказания в руки советских властей. В последнем письме губернского начальства, в частности, говорилось: «Озлобление населения указанного района, вконец разоренного ежегодными налетами, в течение последних четырех лет, банд с китайской стороны, против китайцев достигло крайних пределов; нет уверенности в том, что наша погранохрана сможет остановить порыв раздраженного до крайности населения из мести сделать нападение на китайскую сторону».
Никаких мер со стороны китайской администрации не последовало. Подобная лояльность маньчжурских властей того времени по отношению к хунхузам была самым обычным делом. Более того, даже военнослужащие регулярной армии знакомого нам Чжан Цзолиня, действуя не хуже «краснобородых», регулярно наведывались на советскую территорию отнюдь не с дружественными намерениями. 2 июня 1923 г. в районе Нерчинского завода несколько китайских солдат проникли на советскую территорию, где ограбили и избили случайно встреченных крестьян села Луговского. В 1923–1924 гг. на разных участках дальневосточной границы отмечались случаи нападения китайских солдат на советских пограничников и даже попытки самовольного переноса пограничных знаков в глубь советской территории. Подобные выходки выглядели, мягко говоря, странно, особенно если учесть, что диалог между правительствами Советской России и Китая начался еще осенью 1920 г., а окончательное установление официальных отношений произошло в 1924 г. На самом деле никакого противоречия тут нет. Советское правительство поддерживало договорные и дипломатические отношения с пекинским правительством, которому маньчжурская администрация Чжан Цзолиня не подчинялась. Правителя Северо-Восточного Китая подобная ситуация нисколько не устраивала. Особое раздражение генералиссимуса и бывшего хунхуза вызвало установление в 1924 г. совместного советско-китайского управления на КВЖД. Недовольство Чжана Советами проявлялось не только в мелких происшествиях на границе, но и в гораздо более серьезных инцидентах. Так, в январе 1926 г., в нарушение договора о совместном использовании КВЖД, маньчжурские власти стали осуществлять бесплатную перевозку войск по линии. Одновременно в полосе отчуждения магистрали началась перепись оружия, находившегося на руках у населения, а чжан-цзолиневские войска в приграничных районах были приведены в боевую готовность. Это было, пожалуй, первое крупное предзнаменование конфликта, разгоревшегося из-за КВЖД в 1929 г.
Борьба с хунхузничеством на территории Дальневосточной области (с 4 января 1926 г. — Дальневосточный край) проходила под самым пристальным вниманием партийных и советских органов. Несмотря на это, главной проблемой борцов с китайским бандитизмом по-прежнему оставались «жесткий бюджет» и нехватка людских ресурсов. Для преодоления этого препятствия был сделан упор на качественный подбор и подготовку личного состава погранвойск — основной силы, противостоявшей хунхузам. В официальном отчете Дальневосточного краевого исполкома за 1925–1926 гг. по этому поводу говорилось: «Молодняк, прибывающий на пополнение погранохраны, не сразу направляется на границу, а получает в тылу в течение продолжительного времени соответствующую строевую и политическую подготовку, в течение которой из молодняка вырабатывается стойкий, политически развитый и знающий военное дело боец. Приобретенные за время учебы знания дают ему возможность разбираться и действовать в сложной обстановке на самой границе».
В тактическом плане, для придания пограничным войскам наибольшей мобильности в условиях пересеченной местности, был сделан упор на использовании в охране границы кавалерийских подразделений и увеличении возможностей технических средств связи — телеграфа и телефона.
Немалую помощь в борьбе с хунхузами 1920-х гг. оказывало пограничникам местное население. Это было особенно характерно для Приморья, где внушительный процент мирных жителей в годы Гражданской войны прошел школу партизанского движения, был психологически подготовлен для противостояния вооруженным преступникам и имел для этого необходимые боевые навыки. Кроме того, лишения времен Гражданской сильно сплотили уцелевших приморцев. Именно гражданская активность и спайка в борьбе с «краснобородыми» выгодно отличает советскую эпоху от дореволюционного периода в истории Уссурийского края, когда, по выражению В.К. Арсеньева, у приморских крестьян не наблюдалось солидарности, не было ни общего плана, ни согласия, ни взаимной поддержки.