Хуррит 2
Шрифт:
При этих словах оба жреца испуганно вскочили и уставились в барельеф угла залы, где вышеупомянутый бог стоял верхом на животном, вроде быке, с тиарой на голове. В одной руке у него точно был топор, а вот что во второй руке, мне не удалось разглядеть.
– Вик, скажи ему, что это ошибка, – трудно говорить, будучи растянутым на верёвках. Кроме
– Ты и твой друг убили много воинов, – Саленко запнулся и пару раз переспросил жреца про количество. – Вы убили тридцать человек, – продолжил украинец перевод. – И хотя милостивая богиня Инанна, запретила проливать вашу кровь, есть закон Тешуба – Тарку.
При этих словах все три жреца победоносно переглянулись, не скрывая радости.
– Что за закон? – Саленко перевёл мой вопрос. Седовласый минут пять говорил с украинцем, пару раз в разговор вступали остальные жрецы. По мере общения лицо украинца темнело, словно ему сообщали его смертный приговор. Закончив разговор, седовласый сделал нетерпеливый жест в мою сторону.
– Это закон крови, – начал говорить украинец, – один взрослый родственник по мужской линии каждого убитого вами, имеет право на поединок, чтобы забрать кровь обратно.
– Поединок? Если я выиграю-получу свободу? – непроизвольно вырвалось у меня. Мне показалось, что забрезжил свет в конце туннеля.
– Каждого убитого, – напомнил украинец.
– Но даже выиграв у всех, вы не можете получить свободу за оскорбление богини Инанны. За это полагается смерть, но Ада использовала Анаат, это своего рода помилование. Богиня Инанна может использовать его раз в год в отношении любого или группы людей, – пояснил Саленко. – Таким образом, они не могут вас казнить, но и не могут отпустить, даже если вы чудом выиграете все поединки, – голос украинца дрогнул, он мысленно уже хоронил меня и Этаби.
– Ты сказал, что не могут дать свободу, даже если мы выиграем все поединки? – напомнил я переводчику, стоявшему
– Оно спасло вас от смерти там у ворот, и оно неприкосновенно. Но закон Тешуба – Тарку по крови, их верховного бога, выше права помилования Инанны.
– Вик, давай не мути, – я начинал терять терпение, – что будет, если мы выиграем все поединки? Они же не могут нас казнить, будут держать в яме, пока мы сами не умрём?
– Вас продадут в рабство, – еле слышно выдохнул украинец. На минуту я задумался – выиграть такое количество поединков было фантастикой. Но даже если это произойдёт, перспективой является рабство. Представив реакцию Этаби на рабство, еле сдержал смех – не стоило провоцировать жрецов, ещё заменят колодку на петлю.
– И Ада ничего не сможет сделать, чтобы нас не продали? – задал уточняющий вопрос. Саленко отрицательно покачал головой, в уголках его глаз блестели слёзы. Украинец был хорошим, порядочным человеком. Природа не дала ему физических данных быть бойцов, но судьба наделила его чистым сердцем.
Жрецы терпеливо ждали окончания диалога. Убедившись, что я получил всю информацию, седовласый приблизился ко мне:
– Ты умрёшь как собака, – по слогам произнёс жрец. В переводе не было необходимости – по интонации и паре знакомых слов я понял, что мне сказали.
– Только после тебя, тварь! Переведи, – потребовал голосом, не терпящим возражения. Мои слова вызвали безудержный смех у всех троих: жрецы даже согнулись пополам, хлопая себя по коленям.
Закончив смеяться, седовласый крикнул вглубь залы: появилась стража и с меня сняли колодку. Заломив мне руки, вывели из храма и сразу накинули петлю на шею.
– Завтра первый бой, я попробую принести еды ночью, – успел крикнуть Саленко, прежде чем меня повели обратно. Уже сгущались сумерки, у одного из стражников горел факел, которым он освещал дорогу нашей процессии. Петля с шеи сняли, только когда я опустился в яму на уровень решётки. Стражник ногой толкнул мою голову, едва не скинув меня с лестницы.
Конец ознакомительного фрагмента.