Хвала и слава. Книга третья
Шрифт:
— Интересно, — сказал Анджей, только чтобы что-нибудь сказать.
— Правда? Ты навестишь меня?
— Я? — удивился Анджей. — А зачем?
— Ты очень любезен, — сказала Марыся с наигранным кокетством.
Анджей с острым любопытством смотрел на нее. Он начинал подозревать, что это она привела немцев в усадьбу. Валерий ведь не мог сообщить, а они все-таки явились вовремя. Ей одной удалось уцелеть. Могла, конечно, но только не знать об этой расправе, но даже не догадаться. Да, наверняка эти человеческие жизни были на ее совести… Но поезд шел вперед, все дальше от тех страшных мест, и испуганная, жалкая Марыся снова становилась
Анджею пришлось собрать всю силу воли, чтобы не вызвать у нее подозрений и беспокойства. Он сжал в кулак свои чувства.
«Конечно, я должен ее прикончить так же, как его, — думал он, — только вот нет оружия. Она предательница, это ясно».
И в то же время он не мог не поддаться ее обаянию. Казалось, чем ближе они подъезжали к Варшаве, тем лучше становилось настроение у Марыси, она уже чувствовала себя в привычной атмосфере. В ответ на ее длинные монологи Анджей отвечал только «да» и «нет».
Он видел, что Марыся во что бы то ни стало решила заполучить его, и думал: «Даже и не надейся, милочка. Ни за что на свете!»
Марыся рассказывала ему о своей театральной жизни до войны, об истории со старым Губе; она говорила громко, не стесняясь, и все вокруг могли ее слышать. Но слушать было некому — бабы, едущие с товаром или за товаром, наверно, даже не понимали, о чем говорит эта красивая артисточка, а те, кто догадывался о ее профессии, только окидывали ее с головы до ног недоброжелательным взглядом. Следуя за этими взглядами, Анджей увидел необычайно красивые ноги Марыси, едва прикрытые слишком короткой юбкой. При этом отметил, что чулки, обувь — все было отличного качества.
— Что слышно о Губи-Губи? — спросила вдруг Марыся.
Анджей насторожился. «Берегись», — сказал он себе и равнодушно ответил:
— Понятия не имею, давно его не видел.
— Скрывается? — спросила она.
— А зачем ему скрываться? Немцы заняли «Капсюль», но без всякого сопротивления. Учится, наверно. А может, развлекается.
— Приходи вместе с ним ко мне в кофейню. Мне хочется повидать его. Он такой веселый.
— Не слишком сейчас подходящее время для веселья.
— Ах, — Марыся прижалась к нему грудью, — да не будь же таким серьезным, у меня в кофейне бывает очень весело. И так мило. Иногда приходит Эльжбетка Шиллер. Хочу ее попросить, чтобы она как-нибудь у меня спела. Что ты скажешь о таком концертике?
— Не будет она петь в такой дыре.
— О, это вовсе не такая уж дыра, — как-то многозначительно произнесла Марыся.
— Я не хотел тебя обидеть, — засмеялся Анджей.
Марыся благодарно взглянула на него.
— У тебя такая улыбка, ну просто… — сказала она вдруг.
Анджей с неприязнью подумал, что атака ведется слишком напористо, и насторожился. Марыся это заметила.
— Не хмурься, — сказала она, — я просто так это сказала… без всякой цели.
— Что это тебе пришло в голову? — Анджей взял се за руку. — Я вовсе не хмурюсь.
И вдруг в памяти опять всплыла сцена на ночной дороге, лицо убитого, освещенное слабым светом фонарика, стеклянный блеск его мертвых зрачков. Это возникло перед Анджеем так ощутимо, словно он и сейчас был там и снова видел это. Невольно он крепче сжал руку девушки. Та поняла это по-своему и на пожатие ответила пожатием.
Поезд приближался к Пулавам. Пассажиров стало заметно больше.
Вдруг Анджей почувствовал на себе чей-то
Анджей улыбнулся ему. Но Лилек незаметным движением приложил палец к губам. Взглядом показал на Марысю и, отвернувшись к окну, стал смотреть на потянувшиеся однообразные пригороды Варшавы, словно увидел там нечто очень интересное.
«Черт возьми, — подумал Анджей, — они уже что-то знают о ней. Они — это значит кто же?»
То была не первая его встреча с Лилеком со времен Коморова. Иногда он встречал его в обществе Ромека, иногда — одного. Несколько раз встретились в кофейне «Люля» на Жабьей. Анджей догадывался, что Лилек с головой ушел в политическую работу, но ничего не знал об этом точно.
Инициатива этих встреч принадлежала всегда Лилеку — похоже было, что он хотел о чем-то поговорить с Анджеем. Но каждый раз этот разговор почему-то не начинался. Лилек все кружил вокруг да около — то вспоминал о смерти Янека Вевюрского, то о встрече у Януша, то рассказывал о событиях на фронте, о которых Анджей и без него был великолепно осведомлен, но ни слова не говорил о том, что делается в подполье. А ведь вообще-то молодые подпольщики не так уж таились друг от друга и если даже не работали вместе, то, во всяком случае, много знали друг о друге, несмотря на клички, пароли и тому подобную конспиративную липу. Проболтав с Анджеем час, Лилек так и не сказал ничего конкретного и все петлял, как молодой пёс, потерявший след зайца. Анджею хотелось похвастаться перед ним своим участием в конспиративной работе, но Лилека это как будто вовсе не интересовало. Наконец на последнее свидание, назначенное Лилеком, Анджей не пошел и с тех пор потерял его след. И вот они опять встретились — и в каких неожиданных обстоятельствах! Это заставило Анджея задуматься. Он снова начал всматриваться в Марысю. На лице ее уже не было и следа усталости. «Зато я словно дохлая кляча», — подумал он.
Но вот и Варшава. На перрон высыпало множество людей, сразу стало тесно и как-то серо. Жандармов здесь было мало, и они никого не трогали; видимо, им уже сообщили, что по дороге были расставлены сети.
Когда Анджей выходил с перрона Восточного вокзала, он почувствовал, что Лилек идет следом. Но не оглянулся.
— В четверг, в пять часов, будь в «Люле», — услышал он за спиной.
— Ладно, — ответил Анджей, не поворачивая головы. Он вел под руку Марысю.
Вслед за толпой они вышли на вокзальную площадь. Анджей остановил извозчика и посадил Марысю — хотел отправить ее одну.
— Как там? — спросил он возницу, молодого парня.
— Проеду, — со спокойной уверенностью ответил извозчик.
— Разве ты не поедешь со мной? — встревожилась Марыся.
Анджей не знал, как быть. «Может, и в самом деле лучше отправиться с ней?» — подумал он. Поискал взглядом Лилека, но тот уже исчез.
И он поехал с Марысей.
Поезд прибыл с опозданием, короткий октябрьский день кончался. Все торопились добраться домой до наступления темноты. Тротуары были заполнены молчаливой толпой. Анджей слишком хорошо знал оккупированную Варшаву, чтобы не заметить, что сегодня здесь что-то произошло. Расстрелы, облава? Он не хотел расспрашивать извозчика — а вдруг это шпик? Впрочем, как правило, это были парни из подпольной организации.