Хватка
Шрифт:
— Да, — кивнул гауптштурмфюрер, — разумеется, но только сейчас, когда мы наедине. Для охраны вы по-прежнему задержанный.
— Я все понимаю, но вы не ответили?
Зела глубоко вздохнул:
— Знаете, — сдержанно начал он, — я, служа в D2, имею широкие возможности в деле отслеживания распределения и передвижения кадров. Инспектируя специальные учреждения, я беседую с персоналом, глубоко и детально с администрацией лагерей. Сами понимаете, в этих местах наиболее часто поднимаются вопросы дисциплины — особые условия, не все это выдерживают. Так вот, бывая там, я, как человек, который обязан
Метамфетамин, или первитин, — искусственное производное амфетамина, белое кристаллическое вещество, не имеющее запаха и горькое на вкус. Оно является психостимулятором с чрезвычайно высоким потенциалом аддиктивности, в связи с чем, получило широкое распространение в качестве наркотика. Широко использовалось в войсках Вермахта с 1939 года. Позже было модифицировано и получило название «D-IX». В состав новой чудо-таблетки входили: первитин (3 мг), оксидол (5 мг) и кокаин (5 мг).
Ха?им Азриэль Ве?йцман ( ????? ?????? ???????), в научных публикациях Чарльз Вайцманн ( CharlesWeizmann; — ) — учёный-, , президент (1921-1931, 1935-1946) , первый президент государства (был избран , президент — ) и основатель исследовательского , который теперь носит его имя.
часть 2 глава 8
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Бауэр.
— Наша борьба за чистоту расы, — ответил Зела, — избавление человечества от еврейской заразы. Я утверждаю — вся эта показная яростная борьба — лишь фикция.
— Почему вы так думаете?
Гауптштурмфюрер опасливо осмотрелся по сторонам, хотя прекрасно знал, что рядом с ними никого нет:
— Конрад, вы сами сказали, что готовясь к докладу, штудировали историю иудейских царств и основы их религии. Стоит ли тогда вам говорить, насколько кровожаден, хитер и изворотлив этот народ? На земле редкий язык имеет сколь-нибудь достаточное количество подходящих эпитетов, чтобы определить все качества этого вероломного племени. Повторяю, я берусь утверждать наверняка: перед нами, начиная с 1939 — 1940 года проигрывается чудовищный по своей сути спектакль. На самом деле никакого «еврейского вопроса» нет!
Обер-лейтенант, не ожидавший того, что их разговор повернется в это кривое русло, решил ответить осторожно:
— Мне кажется, вы не правы. Каждый из нас, и не раз, видел, как казнят евреев. Говорят, что их увозят их целыми эшелонами…
— Все это так, — не стал спорить Зела, — но далеко не всех убивают, поверьте. В Германии, Польше, здесь организованы лагеря, где щедро можно отвешивать смерть иудеям сотнями, тысячами, но! Сложно оспаривать с руководителем D2 то, что в самих лагерях нижний слой администрации — сами евреи. Именно они определяют, кого из прибывших в учреждение казнить, а кого оставить. Они ведут отбор, Бауэр. Жестко, беспощадно, но скрупулезно и точно, как цыплят
— Но для чего им это? — округлил глаза Конрад. — Я не могу понять. Все, что вы говорите сомнительно. У фюрера есть помощники, думаете что-то может пройти мимом него?
— Бауэр! — едва сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть от возмущения, зашипел сквозь зубы Зела. — Как уже было сказано, я работаю в первом управлении. Мне ли не знать еще и того, что в ближайшем окружении фюрера находится более двадцати офицеров с чистейшей еврейской родословной. Я наблюдал прелюбопытные вещи: с делами, при переводе, иногда попадаются их медицинские карты. Мне шепнули код, обер-лейтенант.
— Код?
— Да, это набор цифр в колонке анализа крови, которая говорит о принадлежности человека к той или иной национальности. Тема очень интересная. Представляете, сам субъект может выглядеть или утверждать, что он чистокровный ариец, но его кровь…
Сейчас наши медики знают о ней все! Именно она — наш паспорт. Вы знали о том, что все национальности на земле имеют свой состав крови, свой уникальный национальный код в карте?
Обер-лейтенант молчал, но его лицо выражало недоумение.
— Вижу — не знаете. А меж тем, это есть. Впрочем, как и сто болезней, которыми болеют только евреи и армяне? Вообще кровь их и китайцев очень примечательна…
— А армяне тут при чем? — не сдержался Бауэр.
— Их состав крови очень близок к иудейской.
— И что с того? — продолжал выражать недоумение Конрад. — Допустим, что информация о составе крови на самом деле очень любопытна, но если она есть, почему ее не использовать открыто? Это значительно помогло бы нашему общему делу.
— Исключено! — не дал договорить ему гауптштурмфюрер. — Еще до начала вторжения в Польшу мы получали циркуляры, запрещающие открывать эту информацию. Потому ее так хитро и закодировали.
Самое интересное, что по не проверенным данным, подобные циркуляры работают во всех странах мира! Меняются режимы, правители, исчезают целые страны, появляются новые, а эта информация остается неприкасаемой везде. Вам не кажется это странным, современные медики столько много знают о составе крови, но упорно и грубо делят ее лишь на несколько групп?
Я дружен с некоторыми ребятами, работающими в лабораториях. Все оттого, что от природы я весьма любопытен. Было интересно, как устроен автомобиль, я развил в себе это до степени серьезного увлечения. Стало интересно, что там у нас с составом крови? Я и тут буду копать до тех пор, пока мне не надоест и пока есть возможность получать секретную информацию.
Это здорово, что у медиков в лабораториях при лагерях сейчас огромное количество материала для работы, экспериментов. Им многое позволено и, так уж устроен человек, порой это перехлестывает рамки и дисциплины, и этики, и вообще человеческого понимания. Люди науки все немного сумасшедшие и видят дальше доступных нам рамок, именно поэтому они и двигают прогресс. А управлению приходится закрывать глаза на их перегибы в работе. Они тоже люди, им важна карьера, а мне доносимая ими информация. Потому они, пока есть в этом необходимость, будут рассказывать мне все то, что знают сами…