Хвост павлина
Шрифт:
…Умирают на земле имена. Сейчас уже редко встретишь Харлампия Сияющего Любовью. И Калистрата — Прекрасного Воина. А куда девался Павсикакий — Борец Со Злом? Есть Акакий — Беззлобный. Есть Иннокентий Безвредный. А где Павсикакий — Борец Со Злом?..
В наше время он считается неблагозвучным. Вадим-Смутьян — благозвучен, Тарас-Бунтарь — благозвучен, а Павсикакий — Борец Со Злом — почему-то неблагозвучен.
Конечно, для того, чтоб бороться со злом, необязательно быть Павсикакием. Можно быть Емельяном — Ласковым — и при этом быть Пугачевым.
…Почему Дантес
Не только поэтому. Определенную роль сыграло и то, что фамилия Мартынов слишком распространена, чтобы стать нарицательной. Всякий раз придется уточнять: «Это какой Мартынов? Меньшевик? Астроном? Поэт?»
О Дантесе ничего не нужно уточнять. Нет в России другого Дантеса.
Фамилия, ставшая нарицательной, не терпит однофамильцев. Поэтому предположение Пушкина, что Чаадаев «в Риме был бы Брут», нередко понимается так, что Чаадаев, будучи в Риме, непременно убил бы Цезаря. А у Пушкина речь совсем о другом Бруте: не о Марке Юнии, а о Люции Юнии, жившем примерно за пятьсот лет до Марка.
Люций Брут, один из основателей Римской республики, фигура в истории Рима заметная, но ее заслонила фигура Марка Брута. Потому что убийство легче запомнить, чем долгую и кропотливую государственную деятельность…
Никому не известные имена легко уживаются в одном тексте. Известным трудней. Больно видеть, как они, чужие и несовместимые, живут в нем, втайне ненавидя друг друга, но подчиняясь общему смыслу, которому призваны служить.
Разве можно спокойно читать эту фразу: «Сестры Наталья Гончарова, в замужестве Пушкина, и Екатерина Гончарова, в замужестве Дантес…»?
«Слабый» синоним «прекрасному» лишь тогда, когда речь идет о прекрасном слабом поле. Но в большинстве случаев «слабый» и «прекрасный» — враги. Или, как их принято называть, антонимы (прекрасные стихи — слабые стихи).
Но жизнь слов сложнее, чем кажется на первый взгляд, и синоним может обернуться антонимом. Допустим, синоним слова «профессия — ремесло». А «профессионал» и «ремесленник»?
Антонимы многому учат нас. Антонимы предупреждают: «Не заводите «дорогой» обстановки, чтоб на ее фоне не выглядеть слишком «дешево»!“, «Не употребляйте «дешевых» фраз, это вам «дорого» обойдется!»
Но иногда противоположность чисто внешняя, и антонимы не такие уж антонимы, как может показаться на первый взгляд. Например, «потолок» буквально означает: «равный полу». Равный — какого бы он ни достиг потолка!..
…Все относительно просто, пока не выходишь за пределы пословицы или поговорки. «На ловца и зверь бежит». Прекрасно! Особенно, если не такой уж страшный зверь и ловец не робкого десятка. «Тише едешь — дальше будешь»: пословица призывает не только не спешить, но и не шуметь о своем движении. Из такой пословицы и выезжать не захочешь. А «не боги горшки обжигают»? Это и вовсе отличная пословица. В такой пословице можно век жить — не тужить. С одной стороны, горшки обжигают не боги, значит, работа не требует особого мастерства. А с другой — и о качестве
«Я увидел ее и остановился как вкопанный. Я влюбился по уши и предложил ей: «Давайте сядем, в ногах правды нет».
И все было прекрасно, и никто не вспомнил, что «в ногах правды нет» потому, что эту правду добывали под пытками, больно ударяя по ногам, а «как вкопанные» мы останавливаемся, напоминая тех, кого заживо закапывали в землю. «По уши» закапывали — тут уж было не до любви!
Но внешне в пословице все обстоит хорошо, — если, с одной стороны, не углубляться в нее, а с другой — не выходить за ее пределы. А стоит выйти и она совсем по-другому зазвучит.
«Работа не волк, в лес не уйдет… не надейся». Только что мы утешались, что работа в лес не уйдет, и вдруг утешение обернулось разочарованием. Оказывается, когда мы торопились с работой и утешали себя тем, что в лес она не уйдет, втайне мы все же надеялись: а вдруг уйдет? Вдруг работа, как волк, уйдет в лес, и мы, таким образом, избавимся от работы?
«Дети — цветы жизни… а ягодки будут впереди». Этот мостик в другую пословицу открывает истину, неизбежную в жизни. Но даже мысль о будущих ягодках не изменит нашего отношения к цветам, не заставит нас, выражаясь пословицей, выплескивать вместе с водой ребенка…
«Ребенок, которого выплеснули вместе с водой… постепенно рос и становился на ноги». Напрасные усилия — выплеснуть ребенка с водой. Сколько его ни выплескивай, он все равно станет на ноги и призовет нас к ответу. И зря мы надеемся уйти от ответственности за то, «что» мы выплеснули вместе с водой для собственного спокойствия, благополучия или карьеры. Они растут вокруг нас — наши выплеснутые мысли, дела и добрые начинания. Выращенные другими — дети наши, выплеснутые вместе с водой…
Не стоит утешаться пословицей, что «нет худа без добра». Иначе на худо уйдет все наше добро и на добро добра не останется.
Опасно подниматься на такую вершину грамматики, чтобы оттуда казались мелочью служебные слова.
Служебные слова сами не высказываются, но они помогают высказываться другим. Допустим, кто-то говорит: «Все, что «ни» делается, то к лучшему». А другой уточняет: «Все, что «не» делается, то к лучшему». Ведь это, согласитесь, существенное уточнение. И кто его вносит? Служебные слова.
Или другой пример, тоже из жизни. Некоторые родители «уходу ЗА» ребенком предпочитают «уход ОТ» ребенка. Лицемерно похожие существительные — «уход» и «уход», но зато — ЗА и ОТ — откровенно различные предлоги.
Когда молчат существительные, говорят служебные слова. Но правда все равно будет сказана.
Для этого только нужно так расставить буквы, чтоб они обозначали слова.
А слова нужно расставить так, чтоб они обозначали мысли.
А мысли нужно расставить так, чтоб они открывали, а не закрывали путь к истине.
А истины нужно так расставить, чтоб они помогали, а не мешали нам жить.
Пути слова в языке поистине неисповедимы. Почему можно праздновать труса, праздновать лентяя и нельзя праздновать дурака?