Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота
Шрифт:
— Шутишь! — проворчал начальник. — Какое мне до него дело?
Во тьме грота снова обнажились зубы.
— Кровососс хоччет знать, кто такие твои аресстанты. Не положжено большше ззахватывать новых пленников. Дошшло или нет?
— Это наши с Толстяком дела. Ну просто нет такого места, куда бы вы, змеюги, не всунули своих безволосых рыл! Если Кровосос хочет от меня дележки, я попозже буду в Нижних Катакомбах. — Растерзяк отвернулся и пошел.
— Ты встретишшьсся с ним там, — сказал тонкий голос, и из затененной пещеры донесся отзвук смертельного веселья.
Разорвяк прошипел Растерзяку:
— Чего же все-таки Клыкостражи
Начальник с рычанием повернулся к нему:
— Заткни пасть, ты!
Разорвяк не задал больше вопросов, и некоторое расстояние они прошли молча. Наконец Растерзяк остановил группу на распутье. Начальник грубо отпихнул Грозу Тараканов и Шустрика в сторону и повернулся к Раскусяку.
— Ты и эта занудливая мррязь, — рявкнул он, указывая на Разорвяка, — берете этих двоих вниз, в Средние Катакомбы. Они больше никуда не идут, пока я не прикажу. Я — и никто кроме меня! — Раскусяк кивнул. — Ладно. Я собираюсь отвести вот этого умника на особую аудиенцию. По-моему, вы-знаете-кто им заинтересуется. А теперь двинули!
С этими словами он втолкнул Фритти в туннель, а другие Когтестражи погнали его спутников к боковому ходу.
Хвосттрубой обернулся, когда его толкнули, и крикнул через плечо:
— Я вернусь за тобой, Шусти, не беспокойся! Береги его, Гроза Тараканов!
Растерзяк отвесил ему такую обжигающую пощечину, что на глазах у него выступила влага.
— Дурень! — проскрежетала страшная тварь.
Извилистый путь уводил все дальше в землю. Туннель, по которому они шли, был усыпан камнями, осколками костей и влажными предметами — Фритти содрогался, наступая на них. Он карябался о грязные стены, норовя не прикасаться к ужасающему начальнику Когтестражей.
Теперь ход круто шел вниз. Слабое свечение стен прерывали вспышки иссиня-багряного света, который, по-видимому, долетал с далекого дна туннеля. Шагая по скату, Фритти заметил, что переменился и воздух — стал намного холоднее. Шагов через двадцать, не больше, холод сделался резче, а земля под ногами тверже, может быть замерзшая. Вместе с Растерзяком, шедшим по пятам, он пригнулся, чтобы пройти под низким сводом. Вновь подняв голову, обнаружил, что они в огромном помещении — Тронной Зале Закота. Они прибыли в Пещеру-Пропасть, в сердце Холма.
Потолок пещеры темнел в отдалении — в высоком куполе. Вокруг центральной расселины были углубления поменьше, которые извергали темно-синий свет; закоченелые лучи его сияли сквозь туман, клубившийся на полу. Стены вверху были, как соты, испещрены гротами и отверстиями туннелей, и из них повсюду вытекали темные силуэты, то суетясь вокруг широкого парапета расселины, то становясь на зубчатые камни, чтобы исчезнуть в верхних дырах.
Фритти различил в ледяном воздухе дымку от своего дыхания. Такой холод глубоко-глубоко под землей был более чем неестествен, — но чего только не может быть в этом кошмарном месте?
Двинувшись вперед по настойчивому требованию Растерзяка, он взглянул на расселину и на огромную тень, которая поднималась из нее, возвышаясь над подземной залой. Подошел поближе — и любопытство превратилось в ужас.
Из темного, окутанного туманом центра пропасти вырастала извивающаяся масса, тяжко дышащая груда небольших тел, которая вздымалась над краем расселины, точно вулкан, бьющий из глубокого ущелья. Дергающаяся гора была кучей
— Подойди же, клоп-недоумок. Сейчас предстанешь перед Его Светлостью.
Тычками и волоком он придвинул Фритти, который ощущал слабость в коленях и в желудке, к краю расселины. Ему хотелось закрыть глаза. Но вместо этого — его словно и отталкивало, и зачаровывало — он уставился на колеблющуюся гору, на тысячи пустых глаз и бессмысленно разинутых ртов, выдыхающих клубочки пара.
Вместе с ним шагнул вперед и Когтестраж.
— Ваша Светлость! Ваш скромный слуга кое-что вам доставил! — проскрипел голос Растерзяка, отдаваясь эхом от высоких стен.
— О, у тебя что-то есть… у тебя правда что-то есть?… — отозвался дряблый, противоестественный голос. — Брось это в кучу. Позже Мы это съедим.
Гигантский темный силуэт, который прежде не был виден за грудой тел, повернул голову и открыл громадные, белые, как яичная скорлупа, глаза. Слепые глаза.
Хвосттрубой в испуге мяукнул и отпрыгнул назад, к каменно-твердому телу Растерзяка. Съежившись меж его лапами, Фритти забыл в этот миг даже страх перед ненавистным атаманом — существо над пропастью точно сквозняком вымело у него из головы все прочие мысли.
Это был кот. В двадцать, в пятьдесят или в сто раз больше — сразу не скажешь, — чем Хвосттрубой. Раздутое тело было так огромно, что крошечные лапы не выдержали бы его. Обрюзгший и державный, он возлежал поверх горы содрогающейся плоти.
— Нет, Великий, это не для еды… покамест, — услышал Фритти отдаленный искательный голос Растерзяка. — Этот — из тех, которых вы изволили учуять. Помните, Великий?
Страшное создание стало вращать головой, лишенной шеи, пока пустые, мертвые глаза не устремились прямо на дрожащего Фритти. Ноздри расширились.
— А, да… — медленно выговорил голос, подобный звуку шлепающейся на камень грязи, — Теперь Мы вспомнили. У него были спутники? Где они? — Голос стал резче.
— У него их было двое, мурдрый лорд, — нервно ответил Растерзяк. — Котенок, лорд, маленький писклявый котенок, и свихнувшийся старый кот, мерзкий, как солнце и цветы. Но этот, вот этот, — тот, кого вы хотите. В нем что-то есть. Я… я в этом уверен.
— А-а-а, — протянул гигант и чуть-чуть перекатился на бок, словно что-то обдумывая. Он ткнулся круглой головой в кучу, на которой лежал, но не смог осилить собственной тяжести. Огромная бровь досадливо изогнулась, и вдруг три Когтестража, которые уныло несли караул на противоположном краю расселины, спрыгнули туда. Они мигом вырвали из кучи сопротивляющуюся фигурку кота и поднялись к чудовищу. Когда они взобрались к нему на брюхо, чудовище благодушно раскрыло пасть. В нее опустили дергающегося, воющего кота. Чудище принялось жевать — раздался хруст, и по слепой морде скользнуло довольное выражение.