Хюльдра
Шрифт:
– Вскрыть вены – это романтичнее, чем повеситься, - решила вдруг Нина.
– Ванна будет чем-то вроде портала, символом перехода от жизни к смерти. Туда и обратно, смерть и крещение. Где теперь делать выгородку? Как обозначить счастье? Как быть с началом?
Нине ничего не лезло в голову. Почта звякнула, извещая о прибытии нового письма.
Нина, спасибо за интерес и быстрый ответ!
Обучение будет направлено, по большей части, на освоение искусства общения с клиентом. (В
Цель проста: разбудить в клиенте неистовую страсть и влечение, чтобы затем погасить ее. Также нужно будет играть в ролевые игры по заказу клиента, например, если он захочет увидеть девушек в выпускных платьях или в пионерских галстуках и т.п., но не просто так, а в некой сценической композиции... Ваша работа – писать сценарии и делать постановки, чтобы было правдоподобно и интересно.
Остальнаяинформацияпослекастинга/собеседования.
Предупреждаю Вас, деньги любят тишину.
С уважением, Елена
Нина рассмеялась и переслала оба письма Алисе, опять же, исключительно ради смеха. Она гнала от себя мысль, что снова делает что-то из чувства вины, иначе ее ждут несколько дополнительных сеансов с «психологиней».
Нина глянула на часы: через пятьдесят минут ей надо быть в институте. Утро было отвратительным, так что, может быть, в качестве компенсации ее актеры хорошо поработают на площадке? Может, она, Нина, и отвратительный человек, зато хороший режиссер.
Может быть, сегодня заедет Пашка? Нина поймала себя на том, что соскучилась по его прикосновениям. По его красивым, аристократичным рукам, по длинным пальцам с выступающими костяшками, которые хочется целовать… Она представила себе его, одетым в голубые джинсы, белую рубашку с закатанными до локтя рукавами, обнажающими загорелые руки, его волнистые
– О чем задумалась? – спросил голос над Нининым ухом.
Нина вздрогнула и обернулась, прикидывая, не схватить ли салфетницу, чтобы использовать ее для самообороны. Но уже в следующее мгновение на ее лице расцвела глуповатая улыбка, и в душе расцвела уверенность, что уже к полуночи она восстановит эмоциональное равновесие.
– Тебе на работу, помнишь? – спросил Пашка, - я тебя отвезу, если пустишь посмотреть репетицию. Пустишь?
Нина согласно кивнула и, подхватив сумочку, выпорхнула за возлюбленным в стеклянные двери. Улыбка на ее лице продолжала цвести буйным цветом.
Павел открыл ей пассажирскую дверь своего белого «БМВ».
– Это Смоленская? – спросила девчонка с растрепанным пучком волос, цветастой юбочке и кедах, сидевшая за соседним столиком.
– Она самая, - подтвердил кудрявый очкарик, бледный вьюнош, составлявший ей компанию, - психованная баба, но гениальная.
– А что за мужик?
Парень пожал плечами. Мужики на «БМВ» его не интересовали.
– Сын ректора Строительной Академии, - раздался вкрадчивый голос за их спинами. Обернувшись, они увидели коротко стриженую женщину в узких джинсах, футболке с похабной надписью и безумно дорогих туфлях на шпильках. Она все это время просидела за Нининой спиной, прихлебывая кофе из бумажного стаканчика, и теперь, проводив влюбленную парочку насмешливым взглядом, она сгребла с соседнего стула свой красный кардиган и направилась к стойке.
– Это Заваркина? – снова заискрилась любопытством девчонка, толкнув своего кавалера в бок. Тот пожал плечами.
– Ой, а я тебя не заметил! – удивился хозяин кофейни, который любил сам обслуживать клиентов и иногда находил время встать на вахту возле кофе-машины.
– Это моя суперсила – оставаться незаметной, - улыбнулась Анфиса Заваркина и попросила еще кофе с собой.
– Ты – ходячая антиреклаклама своей кофейни, - сказал хозяин и указал на картонный стаканчик с названием своего заведения, - почему ты торчишь здесь? Шпионишь?
Анфиса хитро улыбнулась.
– По секрету, мой благоверный крепко сэкономил на аппаратуре, - прошептала она, - поэтому наш кофе - дрянь.
Гордая улыбка расползлась по лицу ее приятеля. Он с удовольствием принимал комплименты в адрес своей итальянской навороченной кофе-машины, которая стоила ему уйму денег.
– Еще я залюбовалась одной сумасшедшей, - призналась Анфиса, - заслушалась ее шепотом и не смогла уйти.
– Я тоже на нее обратила внимание, - с воодушевлением сообщила подошедшая официантка. На подносе в ее руках позвякивали грязные чашки.
– Сидит, раскачивается, глаза невменяемые, и бормочет что-то вроде «я должна была сразу рассказать».
– Ох, должна была, - протянула Заваркина, хищно глянув на пустой стул, на котором восседала Нина Смоленская, - сразу, немедленно и всем. Хотя и сейчас еще не поздно.
Она подхватила свой кофе и стремительно прошла сквозь стеклянные двери. Хозяин кафе переглянулся с официанткой и подмигнул в ответ на ее недоуменный взгляд.
Глава третья. 2010 год. Школа нацистских жен.
Камин пылал. Черноглазый ходил по комнате, не выпуская из рук кочерги, и то и дело подбрасывая в огонь новые поленья. Выдав еще круг вокруг кресел и стола, он снова приближался к очагу и ворошил погибающее в огне дерево. Пламя разгоралось все ярче и ярче, и вскоре достигло таких размеров, что ухитрилось пару раз лизнуть дымоход. Но Черноглазому казалось, что в комнате все еще слишком холодно.
Он знал, что зря тревожит огонь. Он знал, что причина того, что по его спине то и дело пробегает холодок, смешанный с крупной дрожью – то, что сегодня поднос с порошком оказался пуст. Только одинокая, жалкая и бесполезная коктейльная трубочка перекатывалась по нему, как издевательство над его недугом.
Черноглазый знал, что через пару часов ему совсем плохо. Язык перестанет ворочаться, а ноги откажутся повиноваться приказам мозга. Чтобы не погрязнуть в панике и безысходности, он плеснул себе двойную порцию виски и опрокинул его в себя, будто яд.