Хьюстон, у нас проблема
Шрифт:
Звонит телефон, я отвечаю.
– Это вы объявление давали? Я правильно звоню? – голос женский, пытливый.
Я весь обращаюсь в слух. Наконец-то!
– Да, да! Слушаю вас!
– Потому что я по поводу объявления.
– Да!
Профессор устраивается рядом со мной, я киваю головой, извиняясь.
– О какой собаке идет речь?
– Маленькая, – я буквально шепчу в телефон.
– Ага. А порода?
– Чихуахуа.
– А, тогда нет, потому что там ходит такой здоровый барбос… Ну ладно. До свидания.
Во взгляде
– Подруга спрашивает, какой Геракл породы. Очень он ей нравится.
Я сам себе удивляюсь. Нет, правда, я просто загадка для самого себя. Таким идиотом я давно не выглядел и не был.
– Шницель в панировке и два кофе! – кричит буфетчица.
– Так о чем вы хотели поговорить?
Профессор кладет сахар в кофе и начинает мешать в левую сторону. Довольно долго он мешает. Марта говорила, что надо мешать всегда только вправо, потому что иначе ты отбираешь у напитков энергию. Но профессор об этом явно не догадывается.
– Дорогой Иеремиаш… – он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. – Мы должны с тобой как-то разделить обязанности, потому что, как бы неприятно это ни звучало, этого требует ситуация…
Обязанности? С ним? Какие обязанности? Поиски пса?
Я жду, потому что он явно хочет мне что-то сообщить, а старших перебивать нельзя, у него и так получается не очень – хуже, чем у любого моего знакомого. Он всегда был каким-то… невыразительным. Так называемый «порядочный человек».
– Не знаю, знаешь ли ты, но твоя мать… у нее очень агрессивная опухоль. И что самое главное – лечение только начинается, – голос у него слегка подрагивает. – Операция – это только первый шаг. А лечение будет трудным и мучительным. Каждую неделю химия, если, конечно, твоя мать нормально перенесет первый курс. Потому что если нет…
– Свинина, салат, фри, пожалуйста! – кричит пани из-за стойки буфета.
Это моя порция. К счастью.
Я встаю и иду за своей едой. И очень хорошо – я как раз приду в себя.
По какому праву этот человек вмешивается в дела моей матери?!! Нельзя сказать, что он совсем чужой, – нет, я знаю, что они вместе играют в бридж уже много лет, но это ничего не значит! Его что, мать моя попросила?
Забираю свою, господи всемогущий, свинину, она сантиметра три в толщину, не больше, но пахнет как домашняя, и я чувствую, как слюна наполняет рот.
– Простите, – я сажусь обратно на свое место и беру в руки вилку: – Потому что если нет…
– Ты ешь, ешь, не стесняйся… Если придется делать большие перерывы между курсами химии – шансов очень мало. Нехорошо, если будут большие перерывы. Но даже в самом благоприятном случае лечение продлится никак не меньше двух месяцев, и мы должны быть к этому готовы.
Мы. Мы должны быть. Кто это мы? Это мою мать будут лечить.
Это она должна быть готова.
И я должен быть готов.
А еще
– Я знаю, – вру я.
Это вообще дело врача, а не его.
– Я рад. Ее организм станет совершенно беззащитен, химия – это ведь яд, который, как я надеюсь, спасет ей жизнь, – но все-таки это яд. Профессор Колач мне все объяснил.
Ему? Да с кем я вообще разговариваю?
Он заметил, видимо, мой взгляд, потому что поспешно пояснил:
– Твоя мама меня попросила…
Конец света. Это что же, клан игроков в бридж? Я всегда подозревал, что это секта, не люблю бридж. Я, конечно, слышал про великий еврейский заговор против всего мира и особенно нас, поляков… но чтобы игроки в бридж?!!
Киваю головой.
Мне еще нужно Геракла искать.
И Толстому надо позвонить.
И найти того сукина сына, который разрушил мою жизнь.
Кто мне прислал то фото?!!
– Я уполномочен разговаривать с лечащим врачом. Хочу, чтобы ты это знал. От нас очень много сейчас зависит. Очень много зависит от поддержки семьи, родных. Ну, и если бы ты смог принести в больницу Геракла… Твоя мать уже ведь озвучила тебе эту просьбу? Конечно, персонал не разрешит, так что надо это сделать тайком, а я, знаешь, очень щепетилен в таких вопросах, поэтому мы рассчитываем на тебя. Сделай это, прошу тебя, ей это так нужно перед операцией.
Да где я им возьму пса?!!
– Конечно, ведь матушка его по-настоящему любит, – говорю я и слышу звонок своего мобильного.
Бросаю взгляд: номер незнакомый, надо взять.
– Извините, – я поднимаюсь и иду в угол зала.
– Добрый день, я по объявлению, – информирует меня звонкий голос.
– Да? Вы его нашли?
– Это зависит… – мой собеседник переходит на шепот.
– От чего?
– Эта тысяча злотых – это актуально?
– Конечно, – подтверждаю я. – Так он у вас?
– Нет, он не у меня, но может быть у меня. Только мне нужна уверенность, что вы заплатите.
– Ну разумеется, я заплачу!
Я не знаю, что он хочет мне сказать, но чувствую в его голосе какое-то сомнение, колебание. Он что, держит мою собаку у себя в целях получения выкупа?!!
– А аванс дадите?
– Аванс?!!
– Я вам достану собаку, а вы мне потом отдадите все остальное…
– Простите, вы отуда звоните?
– Из Люблина, – отвечает мужик, и мне становится жарко.
– Но собака пропала в Варшаве, на Воле!
– Да я знаю, мне тесть звонил, а тут недалеко как раз такие есть. Только мне нужен аванс, а то они дорогие…
– Мне не нужна такая же собака – мне нужна та собака, которая пропала, вы понимаете?!!
Я отключаюсь.
Хрень какая. Куда катится мир?
Сажусь снова напротив профессора.
– Она пробудет в больнице еще две недели, а вот потом… – профессор печально опускает голову. – Хотя у нас еще будет время обо всем этом поговорить и все решить… а сейчас вообще еще рано.