i 0a3a4f30eeb528b3

Admin

– Хорошо, госпожа президент.
– капитан сел.

– Боюсь, что завтра в Президент-холле будет жарко, Виктория Станиславовна.
– тихо сказал ей сидевший слева первый вице-президент России Кузьма Минин.

– Кузьма Ильич, я также понимаю, что завтра может быть всё, что угодно, но мы должны действовать, а не излишне прогибаться под экстремистов.
– ответила Знаменская.
– Наградить рабочих и крестьян я обязана? Обязана. Они это заслужили и они будут награждены точно и в срок. А со смутьянами мы разберёмся. Не в первый раз и не в последний. Давайте рассмотрим следующие вопросы...

Заседание Совета России продолжалось

до четырёх часов дня. В половине пятого президент ненадолго уединилась в своем кабинете, знакомясь с личными файлами награждаемых сегодня офицеров, сержантов и солдат Спецназа России. Ланская подавала все новые и новые пластики.

– Всего тридцать человек, госпожа президент.
– сказала капитан.

– Хорошо. Прессконференция после награждения... Как журналисты?

– Боюсь, что они не будут в восторге от нашей активности по подавлению очагов идеологической обработки. Это рискует стать основной темой разговора на прессконференции.
–

– Что-ж. Закончим мы с награждением в половине восьмого, не раньше, а начнём в шесть. А как всё же со встречей с идеологами?

– Мы можем найти пятерых. Они пока что ещё не рванули на "дно".
– сказала Ланская.
– Но...

– Подержите их в гостинице под охраной до начала прессконференции. Потом доставите в зал. А там я поработаю и с журналистами и с ними.

– Хорошо.
– Ланская черкнула что-то на экранчике ридера.
– Будет сделано. Прессовать этих идеологов можно? А то ведь до сих пор многие не успокоились.

– Если будут очень выступать, то - попрессуйте, в рамках допустимого.

– Разрешите идти?

– Идите.
– президент кивнула. Ланская встала, надела берет, поправила его перед зеркалом и вышла из кабинета. Виктория Станиславовна вернулась к изучению документов на награждение и затем просмотрела ещё раз данные по проведённой специальной операции.

Награждение офицеров и солдат специальных сил России прошло быстро и по деловому. Знаменская тепло поздравила награжденных и покинула Георгиевский зал, где в России традиционно награждали только воинов.

Ещё с порога, входя в прессконференционный зал, президент ощутила негативный заряд собравшихся журналистов. Ланская шла слева и рядом, следом за ней печатал шаг двухметрового роста сибиряк Иван Берлогов - начальник Аналитической разведки Совета Президентов. Когда все трое сели на свои места, среди журалистов пробежал шепоток и сразу взметнулась в воздух чья-то рука. Знаменская посмотрела в сторону вызвавшегося говорить и сразу определила, кто он и что сейчас может сказать.

– Говорите, Лесь Бижан. Слушаем вас.
– сказала Знаменская.

– Почему вы заткнули рот оппозиции? Почему вы лишили людей, отдавших годы работе в средствах массовой информации, устроиться теперь на любую работу? Почему ваши люди опечатали уже готовые к выходу в свет материалы?

– Оппозиции никто рот не затыкал. Это раз. Лишение права работать для людей, которые поставили под угрозу стабильность общества и его безопасность - стандартная мера защиты в человеческом обществе для таких случаев. Это два. Уже готовые к выходу материалы опечатаны по причине ликвидации структур подготовивших их изданий. Выпускать их в системы информации анонимно - квалифицированное законом преступление и мы этого не допустим. Это - три. У вас всё?
– холодно отчеканила Знаменская.

– Нет не всё. Почему вы используете спецназ? Разве недостаточно полиции или сил

гражданской безопасности?

– Спецназ используется в таких случаях в силу закона. Полиция и силы гражданской безопасности занимаются своими проблемами и вопросами и их участие в операциях такого рода законом не предусмотрено.
– отчеканила Знаменская.
– Теперь у вас всё?

– Нет не всё. Вы заменили блоки информации, показывающие реальное положение дел блоками, прославляющими и восхваляющими ваш режим. Вы блокировали подсети инета и интернета, обрезали доступ за рубежи России. Это уже почти хунта.

– Любая критика, которую вы в том числе называете показом реального положения дел, должна по нашей традиции, сопровождаться просчитанными предложениями по исправлению ситуации. Согласны?
– обратилась Знаменская уже не к интервьюеру а ко всем присутствующим "рыцарям пера и клавиатуры".

– Согласны.
– загудели журналисты. Лесь Бижан не обратил на изменение настроения коллег должного внимания и, как оказалось, напрасно.

– В блоках, которые показывались более чем по пяти тысячам каналов центрального кольца была только критика. Были там предложения или какие-либо схемы исправления ситуации?

– Не было.
– одобрительный гул стал чётче и явственнее. Отметив, что оппозиция среди журналистов оформляется и укрепляется, Знаменская перешла в наступление.

– Критика, которая не предусматривает одновременного предложения просчитанных до мелочей доказательных и реальных вариантов решения проблемы, исправления ситуации или обхода опасных недоразумений, является неконструктивной. Согласно новейшему Кодексу информации России, статья две тысячи сто шестьдесят шестая, пункт третий,- Знаменская проговорила это чётко с отчётливыми паузами,- такая критика со стороны любых средств массовой информации рассматривается именно как неконструктивная и потому наказывается. Перечислять меры наказания?
– Президент выпрямилась и немигающим взглядом кобры сканировала зал. Под его тяжестью журналисты зябко поеживались..
– Вижу - не надо. Среди наказаний, санкционированных судебной системой России, предусмотрена и ликвидация допустивших такую критику средств массовой информации любого типа, вида, размера и подчинённости. Что мы и сделали.
– Знаменская сделала короткую паузу.
– Согласно тому же новейшему Кодексу Информации России, статья три тысячи восемьсот пятьдесят шестая пункт пятнадцать, сотрудники ликвидируемых в таком случае средств массовой информации имеют одно право: право выбрать работу по правилам Закона или увольнение. Они сделали свой выбор - пожелали уволиться. Это было их собственное свободное решение.
– Она достала из папки и веером подняла листки рукописных заявлений.
– Вы все знаете, что в таких случаях пишутся не принтерные, а личные, исключительно рукописные заявления. Кто из вас желает убедиться в их подлинности?

С разных концов зала поднялись несколько журналистов. Через минуту пять человек, среди которых были две женщины, передавали друг другу листки. Это и были идеологи журналистского движения. Они впились глазами в поданные материалы и воцарилась нелёгкая тишина. Просмотрев их, они закивали головами.

– Заявления подлинные, господа.
– выдохнул самый старший среди идеологов - сорокапятилетний журналист.
– Здесь нет никакого обмана.

– Вы не правы.
– парировала Знаменская.
– Обман есть. Обман - среди вас, в этом зале.