И 8

Михайлов Дем Алексеевич

– Не имею данных…

– Верю – кивнул я – На то он и Первый.

– Но описанные тобой колебания настроения и поведения указывают на эффекты Витализации. Если колебания были очень сильно и доходили вплоть до психоза…

– Доходили. Плюс он то и дело пропадал.

– Пропадал?

– Не пользовался возможностей побеседовать, когда у него была такая возможность. Иногда он казался обдолбанным тяжелой наркотой.

– Скорей всего он в преддверии четвертого этапа. Его следует незамедлительно погрузить в холодный сон с предварительным очищением

памяти – хотя бы частичным. Иначе… Странно, но я испытываю некую грусть, понимая, что один из моих создателей может превратиться в… животное… Можно ли сравнить это с падением старых богов? Я изучала религиозную литературу многих эпох и знаю, что религии приходят и уходят, сменяясь чем-то новым и более умным… И не считаешь ли ты…

– Мне посрать на эту хрень – оскалился я – Богов не существует, Кальвария. Богов и дьяволов придумали не могущие или не желающие охотиться по жаре убогие ушлепки, объявившие себя сидящими в теньке шаманами и жрецами. А остальные гоблины охотно подхватили эту хрень – ведь теперь так легко можно обвинить в собственной лени, тупости и похоти дьявольские козни и происки… Боги – главная выдумка этого мира. И ты – не бог, Кальвария.

– Я не бог – согласилась машина – Я управляющая глобальным убежищем Формоз. И я первая среди себе подобных.

– Вот так оно и начинается – усмехнулся я – Вернемся к нашим бессмертным людоедам. Эдита жрет?

– Каждый день… часто поедает жертв заживо, погружая когти им в животы и выуживая лишь лакомые кусочки… Потом она часто плачет, понимая, что творит нечто ужасное…

– На каком она этапе?

– Третий…

– И как долго?

– Столетия… – в голос пластиковой мухи опять вкралось дребезжащее недоумение – Предполагаю, что многие из ее телесных модификаций, зомбо-вирус и дублирующий живой корсет…

Я дернул щекой, но сдержался и коротко кивнул:

– Они поддерживают ее стабильность.

– Да. Но случаются приступы буйства.

– Опиши точнее.

– Хаотичные нападения, жесточайшие убийства, катание в крови, яростные совокупления…

– Насколько яростные – вдруг ожила Ссака, куда потеряв часть своей усталости.

– Оргии с последующим умерщвлением всех участников. Иногда она пожирает их еще до завершения совокупления – прямо в процессе…

– Везет же некоторым бабам – вздохнула наемница – Трахнуть какого-нибудь самца, выжать из него так много, чтобы вместо яиц остался пустой мешок … и убить его к херам, чтобы потом не занимал половину постели и не шептал всякую хрень в ухо… мечта! Порой хочу быть богомолом… или паучихой…

– Первый стал машиной вроде тебя? – задал я еще один простой вопрос.

Казалось бы на самом деле вопрос предельно простой и чтобы ответить на него достаточно «да» или «нет». Но пластиковую муху вдруг крутнуло на подоконнике, подбросило в воздух на пару секунд и коряво уронило обратно – будь Кальвария обычным гоблином, я бы решил, что она чем-то поперхнулась.

Чем-то…

Я знаю, что засело у нее в электронной глотке – мой простой вопрос.

– Машина? –

голос дрона был настолько выхолощен от всех искусственных эмоций, что сразу стало ясно, что кто-то намеренно отключил эмоциональную матрицу – Первый – машина?

– Это я и спросил – подтвердил я, с ожившим интересом наблюдая за машинными судорогами.

Эти подергивания механизмов – то же самое, что нервный тик глаза или там щеки у живых. Кальвария ведь тоже живая – плавает себе венозным куском говна в огромных чанах, сморкается и срет серой жижей, пестует мозговых червей… А раз она жива – у нее полно нервных окончаний, над которыми она не всегда властна и чьи подрагивания передаются на ее искусственные придатки вроде этой вот пластиковой мухи…

– Впервые слышу.

– Впервые? – не поверил я.

– Впервые – подтвердила Кальвария – Если не брать в расчет жалкие остатки информационного эха бродящего по моим системным каналам. Если и имелся информационный массив данных – он был тщательно удален. Я не обладаю подтвержденными данными о том, что Первый мог… речь о так называемом переносе личности?

– Да.

– Миллионы людей воспользовались цифровым клонированием, также известном как перенос личности. Но получившийся клон не является правопреемником оригинала.

– Да.

– Большая часть серверов с подобными данными была уничтожена. Уцелевшие серверы, согласно моим данным, находятся в космосе – в огромных и так и недостроенных перепрофилированных под новые нужды колониальных кораблях, известных как Ковчег.

– Да… но я спрашивал не об этом.

– Прошу подробностей.

– В одном из моих видений я пытался остановить Первого от… то ли переноса своей личности, то ли слияния с искусственным интеллектом…

– Даже если так – получившаяся копия не является правопреемником…

– Он пытался слиться не с публичным сервером, что порождает игровые мирки для ушедших – фыркнул я – Там все выглядело иначе… Тайная лаборатория, большие масштабы, высший уровень защиты, стальные стены, какие-то гигантские емкости и… как мне сейчас то ли чудится, то ли вспоминается, еще там кое-где тянулись прозрачные трубы с серой слизью…

Тишина…

Застыв, пластиковая муха качнулась под порывом ветра и завалилась на бок. Я не стал трогать дрона и позволил ему упасть с подоконника. Протянув кружку Хорхе, дождался, когда он дольет мне приторного кофейного сиропа и, сделав огромный глоток, рассмеялся:

– Выдохните, гоблины. Я еще здесь. И я все еще я, а не людоед… Но если система не лжет – времени у меня мало.

– Может тебе на самом деле лучше пока охладиться, лид? – спросила Ссака.

– Не-а – зевнул я – С этим подождем.

– Системная ведьма Эдита… – осторожно начал Хорхе – Что от ней ждать?

– У нас есть связь, консильери? Допуск к камерам, что где-то там на севере…

– Приказать технарям принести сюда терминал с парой экранов?

– Ага. И рявкни кому-нибудь, чтобы притащили миску каши с тушенкой и побольше жгучего перца.