i 90c04fe5f626ac82
Шрифт:
– Да упаси Сиолирий! И в торте ли дело? Ты знаешь цену муке? Клянусь камнями Мокрых Штен! И так вон штали только последние нешколько лет раждавать нашим помаленьку - вроде как государственной доплаты. Нотации.
– Дотации?
– Ага, ее. Поди переводить ее на дурняков болотных! Так-то оно, может, и полегчает да обезопасимся, а ешли поганее будет? И напостой готовить им? А не жирно ли? Деревня, считай, жа счет муки и живет.
– Мало ли. Вдруг бы они отстали?
– Ну, милый мой. Шибко много вдругов и одни бы, бы и бы. Я, жнаешь ли, тоже мог бы быть бабушкой, ешли
Вернулся староста. Взяв стоящую в углу табуретку, он тоже подсел поближе к нам и присоединился к беседе.
– Трэго, суп почти готов. Тебе принести или ты в состоянии?
В его осторожном тоне читаются неудобство за сложившуюся ситуацию, толика извинения и, быть может, стыда. Фидл говорит тише обычного, подбирая слова, точно неопытный парень на первом свидании.
Я осторожно встал. Голова покруживается, но ходить можно. Никаких дополнительных последствий после моих медленных шагов не обнаружилось.
– Нормально... Сейчас приду.
Все понимают, что мне суждено остаться в деревне на неустановленное время. И как бы я ни хотел отправиться дальше, сделать это я не смогу. Воспитание не то, наверное. Как можно бросить на произвол судьбы жителей, чья жизнь регулярно омрачается нападками болотников? Жаль каждого малого пахаря, жаль старосту - видно как он переживает, но ничего не может поделать. Жаль погибших, ибо теперь они тяжким ярмом довлеют надо мной, над Хомтом, над каждым причастным... Бессилие воцарилось в самомм сердце деревни. И простят мне писцы героических эпосов такое высказывание, но кто, если не я, поможет этим людям? Я не возлагаю никаких надежд, но знаний-то у меня определенно побольше. И даже если я потерплю поражение, умру или уйду, оставив за спиной необъяснимую причину проклятия, перед самим собой я буду честным и мне не за что будить корить себя. Когда я смогу сказать, что все, я сделал все, что мог - тогда и только тогда будет правильно.
Пока я одевался, Хомт с Фидлом вели тихую беседу, и когда я собрался, глава безопасности потер ладони и сказал:
– Ну что, я, наверное, с вами отобедаю. Эй, Роза, неси шамогон!
Староста закатил глаза и с полным отчаянием пробормотал:
– Как обычно...
За обедом я украдкой, чтобы не услышала жена, спросил у Фидла:
– А тела-то убрали?
Староста прошептал:
– Еще утром. Ребят похоронили, болотников сожгли далеко за окраиной. Два часа вывозили на лошадях.
С новой закинутой в рот ложкой супа я оживал. Мир стал не столь мрачным, и голова прошла, мысли, как выспавшийся пропойца, стали потихоньку шевелиться, хоть и лениво и не торопясь. По мере пробуждения я с неодобрением заметил, что после пережитого, после утреннего напада патетики, кроме азарта у меня ничего не осталось. Интерес, игра, партия... К сожалению, чем-то более человеческим я не располагал. Еще одна грань орудия безалаберности, отголоски Тилма... Это не значит, что я в любой момент могу сдернуться и покинуть деревню несолоно хлебавши. Против самого себя я не преступлю.
Соответственно, будем делать ходы.
– Ну и какие ваши дальнейшие планы?
– В смысле?
– Ну, что будет сегодня? Неужели снова будете
Староста осунулся и с некоторым смущением спрятал глаза.
Хомт сделал то же самое, но, как оказалось, он смутился вовсе не от моего вопроса - подоплекой была пустая бутылка самогона. Нос его пылал ярче тлеющей головешки.
– Штратегия, колдун. Иного шпошоба у нас нет узнать их намерения! Пущай покутим еще денечек-другой, зато, глядишь, ты чего и уразумеешь за эту ситуацию! Хто ж его знает...
– Нда. Признаюсь, я удивлен. В свете вчерашних событий продолжать пить, гулять как ни в чем не бывало... А что, гостей не смущает, что они будут сидеть там, где земля не успела толком впитать кровь? Вы все здесь такие простые и бездушные празднолюбцы?
Фидл поднял голову:
– Это деревня, друг мой, чего ты ожидал? Я бы присоединился к твоим словам, так же бы недоумевал и терялся в догадках, что же это за люди такие. Если бы не проклятие, - мертвым тоном закончил он.
– Тем более старина Хомт правильно сказал - иного способа выманить их не существует. А несоблюдение традиций может привести к куда более плачевным событиям.
– Ну что ж, ладно. Если это вправду единственно верный путь, то будем следовать ему. Но не проще ли взять по чему-нибудь сладкому и по команде зарядить в пасти болотникам?
– Это жачем?!
– Хомт аж жевать перестал.
– Потому что они не переносят сладкого. Глюкоза для них смертельна.
– А, было дело, пробовали просто кидаться в них. И в хари им попадали, и по жадницам, толку-то. Не умирают они. Шибко шкажочным шпошобом ты захотел ш ними рашправиться, колдун!
– Не сказочным, а научным. Хорошо, что-нибудь придумаем. Возможно, с вашими продуктами что-то не так. Глюкоза-глюкозой, да не везде ее найдешь... Может, она и не сидит в рецепте. Кстати, здоровский торт вчера вышел, а уж выход мангустов вообще достоин циркового номера.
– Спасибо. Это мне Хомт подсказал еще лет десять назад, - Фидл улыбнулся и похлопал товарища по плечу.
Тот хмыкнул и обрадованно произнес:
– Ага-ага, у нас так трупов провожали к могиле!
– вот так, как будто сообщил хорошую новость.
Побледневший староста не нашел ничего лучше, кроме как выхватить из рук друга кружку с недопитым самогоном и осушить ее одним глотком.
***
И вновь вечер, и вновь гуляния. В сравнении со вчерашним картина неизменна. Будто события пошли вспять и остановились на прошедшем дне, начиная с того момента, когда староста усадил меня за стол.
– Послушай, Хомт, раз уж мне пришлось из-за вас тут задержаться, у меня к тебе просьба. Даже не просьба, а требование.
Тот склонил голову набок, недоверчиво ухмыльнулся и спросил:
– Да-а-а? И какая же, изволю полюбопытствовать?!
Я сохранил каменное лицо и медленно изрек:
– Сегодня вы должны выполнять то, что скажу я! Расставляйте людей как хотите, но мои требования вы выполните.
– На каком основании, колдун?
– на лице Хомта возникла оторопь, но надолго она там не задержалась.