i abe4dc52fd6b0e67
Шрифт:
О последнем особо: танк предназначен стрелять из окопов с кирпичными стенками, переезжая по необходимости из одного в другой. Верхний ряд кирпичей выступает вовнутрь, и заехавший танк получается башней, торчащей из камня. В кладке замаскированы люки, через которые можно грузить в танк боеприпасы, а в долгом бою - заменить экипаж: все стоянки соединены подземными ходами между собой и с другими объектами.
Мы принялись за работу, спланировав так чтобы каждая очередь стройки могла быть финальной, а каждая следующая дополняла её. Так мы надеялись быть готовыми
Как-то под утро пришёл командир:
– - Как у вас продвигается стройка?
– - У нас всё готово.
Он был удивлён, но, подумав, сказал:
– - Я вам верю.
Противник теснил наших прямо сквозь линию, лишь ненадолго он был остановлен прикрытыми дёрном канавами. Перед собой он увидел совсем не готовый рубеж: на ещё не замаскированном "куполе" спешно вешали люк, в башне наспех законопачивали "дыру" под второе орудие, "фотоаппарат" был ещё не засыпан землёй и с известным противнику сектором обстрела грозил оказаться статистом...
Как мы и задумали, неприятель бросился обходить "фотоаппарат". Потеряв уйму времени, он обошёл его с флангов, и тут же попал под огонь. "Фотоаппаратный" расчёт приник к хорошо спрятанным перископам и занимался своим главным делом: руководил огнём скрытых орудий. Вовсю огрызалась и башня, пока в половину расчётного темпа стрельбы из единственной предусмотренной пушки.
Противник увяз. Прорываясь весь день, до коротенькой тьмы летней ночи, едва рассвело он озлобленно ринулся снова. Похоже, мы правильно всё рассчитали: они увлечённо, старательно бились башкой о единственный столб.
Ближе к вечеру бой захлебнулся: противник устал. И когда на валившихся с ног атакующих ринулись сытые и отдохнувшие наши, итог был понятен. Противник не отступал, он спасался.
Наутро усталый, довольный пришёл командир:
– - Молодцы! Ото всех вам спасибо! Блестяще! Вот только... вы слишком разнесли по фронту артиллерию: много "посылок" не долетало.
Я улыбнулся:
– - А как ты думаешь, почему они не стали нас обходить? Они думали, что этот участок линии не единственный, а единственный недостроенный. Остальные как будто замаскированы, да так, что только снаряды летят неизвестно откуда.
Воспоминание третье: Ломать и строить
Прилетал вертолёт и оставил контейнер. Это была новая мастерская: сверлильный станок, два токарных и фрезерный, а инструментов вокруг верстака и в шкафах... и на сладкое - тельферы под потолком. Да в такой мастерской можно "с нуля" построить автомобиль! Не современный, конечно, но самобеглую коляску с ящичным карбюратором, лепестковым клапаном впуска и Т-образной камерой сгорания - запросто.
Это потом, для души, а пока я приступил к новому танку, и начал с трансмиссии: наш первый танк предназначен для ровной площадки и тарированных асфальтовых въездов оборонительной линии, а наступать надо будет по неподготовленной местности.
Дня через три в мастерскую пришёл командир. Очень грустный. Сказал, что наш танк был захвачен. Обидно, однако логично: он был одним целым с "линией
Новый танк получился как шведский: без башни и плоский как крокодил. Был ли он лучше чем старый? Смотря для чего: хороши были оба, но каждый по-своему. Первый был полностью выполнен из пятислойной фанеры, второй только спереди, всё остальное - трёхслойная; первый мог двигаться только по твёрдому грунту и поворачивал как тяжёлый бомбардировщик, а новый за счёт полного привода и поворота всех колёс-"кегрессов" крутился вокруг оси. И как старый был лучше в защите, так новый силён в нападении.
Жалко, когда ты сам должен испортить свою же работу, однако я сам сел за руль. Ибо кто как не я знал все слабые точки машины, которую сам же построил.
Сражение было недолгим: заставив противника съехать в канаву (где он моментально застрял), мы приблизились. Выстрел в упор проломил лист вдали от шпангоутов и повредил "механизм передач". Он был очень заумным, с обгонными муфтами, и починить его быстро - особенно если не знать как устроен - фантастика.
Танк обездвижен. Мы можем его обойти, атакуя, оставить в тылу и дождаться, когда их танкисты покинут трофей.
Воспоминание четвёртое: Доктор по имени Рина
Я вернулся в свою мастерскую, попробовал что-то придумать, поделать. Не шло. А потом ещё засветло стало клонить меня в сон. Я подумал, усталость, но утром увидел предметы вокруг себя в сильном тумане. Приехали: температура.
Не думая сопротивляться, я сдался на милость опустошённому сну. А когда он отстал от меня, я увидел что доктор - не взрослый. Я даже чуть-чуть испугался: а вдруг заражу её? И засмущался, ведь Рина (Зовите меня Рина, как артистку Рину Зелёную) - самая красивая девочка в мире! Она ловко водила по мне стетоскопом, потом вдруг вскочила, задумалась, села обратно:
– - Взрослые тебя, конечно, вылечат. Но для этого они тебя заберут, а ты с твоей техникой нужен.
– Она деловито открыла мне рот "скажи а" - Моя мама - аптекарь. Всего пару дней, и ты будешь как новенький!
Я проболел две недели. Она не скормила мне разве что валокордин, а когда я закончил болеть,
– - Ты всегда так долго болеешь?
– спросила она.
– - Да, - соврал я.
А честно - она ещё быстро меня подняла. Я как мог помогал ей, подсказывал, что из лекарств "не берёт" меня, а что "работает". Как оказалось, она назначала мне те же лекарства, причём до того как я их назову.
– - Симптоматические лекарства - плацебо, - с горящими глазами пояснила она, - Они убирают симптомы, ты думаешь что здоров, и справляешься с болячкой сам. Хорошее лекарство должно воздействовать на болезнь. Когда-нибудь я пойму, как действуют лекарства, и смогу назначать их ещё точней. Может, даже удастся создать что-нибудь.
– - Ты боялась что взрослые меня плохо вылечат?
– спросил я.
Она вдруг серьёзно взглянула и как-то чуть медленнее чем всегда и чуть тише сказала: