i abe4dc52fd6b0e67
Шрифт:
Мою мастерскую прозвали Транслабой, история тут такова: прошлым летом, когда мы проектировали город, я распланировал в нём хорошую мастерскую. Я очень хочу сам построить автомобиль, даже назвал её Транспортной. (Так получилось, что сызнова автомобиль я пока не построил, но переделал одну С-3Д в небольшой грузовик. Вскоре "грузовая инвалидка" дополнилась рампой, лебёдкой, стрелой... грузовик был один, а работ было много. Когда нам прислали ещё одну мотоколяску, то я первым делом избавился от неподходящего кузова: сделал её сочленённой, как "Кировец".) Я не припомню уж кто на вопрос "ты куда?" машинально ответил: "в транспортную лабораторию". Так
В Транслабе я понял вдруг то что бросалось всё лето в глаза, но никто не увидел. Чинил провод от утюга, и решив защитить его от истирания, стал пропускать провод через пружинку. И вот что подумал: мы развиваемся как по пружине, "витками", мы делаем шаг исходя из того что противник имеет всё то же что мы. Поясню на примере: как будто бы были у нас изначально с ним ружья. Кремнёвые. Изобрели мы тут ружья с затвором: нам кажется это несложным когда уже сделали, что помешает противнику сделать такой же несложный шажок? Подучили мы химию, металлургию, и сделали магазинную винтовку с бездымным порохом. Новый виток: против них с "трёхлинейками" нужен "Максим". На "Максима" придётся идти в наступление "Марком", его остановим мы "сорокапяткой", её не боится КВ... Так мы можем встречать войско хана Батыя без лат потому что "а вдруг у Батыя винтовки", однако с другой стороны и противник пока будет что-то копировать, мы уже сделаем новое. А вот улучшить готовую схему противник не сможет: не он конструировал.
От размышлений меня оторвал математик:
– - Прости если вдруг отвлекаю. Ты мне как механик поможешь понять?
Он принёс с собой старую книгу: Судпромгиз, 1955 год. Имя автора мне ничего не сказало, однако название... "На "Орле" в Цусиме"! "Орёл" же был одним из самых совершенных броненосцев того времени! Если я должен прочесть как механик... Я с благоговением взял в руки книгу, нащупал закладку и нетерпеливо раскрыл.
– - Я сейчас точно ко времени? Что-то ты грустный, - сказал математик.
– - Сегодня прислали, и с ними письмо, мол использовать только такие.
Я показал ему на коробку новых патронов:
– - Придётся оставить конструирование автомата. Патрон слишком слаб чтобы привести автоматику.
– - Чтобы привести автоматику известного типа, - подумав, поправил меня математик.
***
Похоже, пора подвести итог этому здешнему лету, ведь в прошлое, первое здешнее, лето мы в августе были в Артеке. Я думаю, в этом году будет так же.
Участок-1 отказался сотрудничать с нами - похоже, граница закроется. Нас меньше сотни, и это, пожалуй, уже "утряслось": за победами, воинской славой идти нужно было не к нам, а от нас. Между участками долго не прекращалось броуновское движение: кто-то приходил, кто-то уходил, кто-то возвращался от нас, кто-то к нам... Были ли "Штирлицы"? Был и от нас к ним разведчик, и, видимо, были от них, но у нас либо ты бросив всё уходил, либо бросив весь мир ради знаний и экспериментов, ты мог быть лишь нашим.
За лето я много узнал, научился читать, понимать "специальные" книги, рассчитывать сложные детали и тут же вытачивать их на станках... и... я построил машину! Теперь можно просто дождаться Артека.
Я день или два отдыхал, отсыпался за месяц, за весь этот славный прыжок к небесам, я читал то что задано было на лето, как вдруг... Со мною такое случается: дышишь всё, дышишь, а воздуха нет. Интересно, что здесь это было впервые: за прошлое лето, когда я валился под утро, счастливый от сделанных дел, от прочтённого, изобретённого
Тогда я решил до последнего, до "переезда" в Артек "не сбавлять обороты": успеть что успеется, пусть не доделаю, пусть даже только начну... как там у китайцев, "дорога в тысячу ли начинается с первого шага"? Пожалуй что шаг этот может дать путнику веру, что он одолеет весь путь.
Поработав в Транслабе за кульманом, я взял чертёж и отправился в библиотеку, порыться там в справочных материалах. Войдя, я увидел там доктора. Рина сидела над медицинским справочником, и (я не вдруг это понял!) ревела. Я даже не знал что мне делать. Обнять? Рассмешить?
Ах, как я хотел, чтобы это она волновалась как доктор! И только как доктор.
Наутро она собрала всех нас в клубе. Совсем не девчоночьей твёрдой походкой взошла на трибуну, заставив весь зал замереть от такой перемены. Она говорила негромко, но каждое слово металлом чеканило звон тишины:
"Клянусь Гермесом-врачом, легендарным Асклепием, Гиппократом, Ибн-Синой, Парацельсом и всеми врачами, жившими раньше, живущими ныне и теми кто будет. Клянусь до конца своих дней совершенствоваться как доктор и употреблять все силы и всё искусство врача во благо и только во благо больных. Ни усталость, ни немощь, ни страх, ни болезнь не заставят меня отказаться от помощи людям."
Сказав это, Рина немного растаяла, чуть улыбнулась и... пулей умчалась за дверь.
Едва не столкнувшись с ней, тихо вошли те ребята, с которыми месяц назад я рассматривал, сравнивал схемы:
– - Возьмёте?
Конечно возьмём.
Я оставил ребятам квартиру, в которой почти не бывал: всё равно я давно уже спал то в Транслабе, то в домике "на шести сотках".
Наутро пришли Наблюдатели. Перед Артеком они снова дали карт-бланш, и мы заново спроектировали весь город. Так, дом стал единственным: все поместились. Он был нестандартно устроен: из каждой квартиры был выход наружу как через холл, так и через идущий вкруг дома балкон; лифт же был заменён эскалатором, чтобы никто не застрял.
А какие задуманы лаборатории!.. Мудрый Эйнштейн говорил о своих мысленных экспериментах как о лесах, которые после постройки здания можно убрать. Но для нас, получилось, леса оказались важней возведённого дома, ведь с помощью них теперь можно построить намного более величественное сооружение: мы научились, мы поняли. Это важнее. Не знаю, что будет у "первых". У нас будет новый "виток": нам так уже нравится.
Станционный почтмейстер
Раздобудь себе холм, чтобы видеть с него
Я часто говорю, мол "используя преимущество моего классического образования". Копирую фразу биолога Лоренца? Более чем вероятно: книги, определившие мой слог, были классикой. Иное читать на территории СТ (да и всего остального СССР) было опасно, а классику... классику кто запретит? Так, помнится, пели мы дифирамбы непогрешимым кремлёвским старпёрам - и тут же, на том же уроке читали, заучивали наизусть "Ворону и Лисицу"...
Итак, по порядку. Для коего расставим точки над i (так как "истина не в устах говорящего, но в ушах слушающего"): мой переход на Базу, моё оставление мира СТ, предательством не было: Штирлиц не предавал Германию, он изначально ей не служил.