И ангелов полет
Шрифт:
В комнате повисла неловкая тишина. Кейт Кинкейд опустила голову.
— Мы занимаемся расследованием убийства Говарда Элайаса, — сказал Эдгар. — И вашей дочери.
— Моей дочери? Боюсь, не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Может быть, присядем, мистер Кинкейд? — предложил Босх.
— Да, конечно.
Он провел гостей к двум повернутым друг к другу диванчикам, разделенным стеклянным столиком. Слева от Босха оказался напоминающий грот камин, справа — прозрачная стена с «видом из поднебесья». Супруги устроились на
— Позвольте объяснить, — начал Босх. — Мы приехали, чтобы проинформировать вас о том, что намерены заново расследовать обстоятельства смерти Стейси.
Муж и жена одновременно открыли рты; лица обоих выразили недоумение.
— В ходе расследования случившегося в пятницу убийства Говарда Элайаса мы обнаружили информацию, которая, как представляется, не оставляет сомнения в непричастности Майкла Харриса к смерти вашей дочери. Нам...
— Невозможно, — резко бросил Кинкейд. — Ее убил Харрис. В доме — я имею в виду наш старый дом — нашли отпечатки его пальцев. Уж не хотите ли вы сказать, что департамент полиции Лос-Анджелеса изменил прежнюю точку зрения и считает теперь, что полиция сфабриковала улики?
— Нет, сэр. Но теперь у нас есть иное объяснение появления отпечатков на учебнике в комнате Стейси.
— Мне бы хотелось услышать это объяснение.
Босх достал из кармана пиджака два сложенных листа бумаги. Первый был фотокопией квитанции, которую отыскал на станции обслуживания Пелфри. Вторая — фотокопией карточки табельного учета Харриса.
— Миссис Кинкейд, вы водите белый пикап «вольво» с регистрационным номером один-браво-генри-шесть-шесть-восемь, не так ли?
— Нет, не так, — ответил за жену Кинкейд.
Босх перевел взгляд на него, но ничего не сказал и снова повернулся к женщине:
— Вы пользовались этой машиной прошлым летом?
— Да, я ездила на белом пикапе марки «вольво», — сказала она. — Номер не помню.
— Моей семье полностью принадлежит одиннадцать и частично шесть автомобильных агентств в этом округе, — снова вмешался Кинкейд. — Мы продаем самые разные машины: «шевроле», «кадиллаки», «мазды»... Даже «порше». Но не «вольво». И что вы думаете? Она выбирает эту марку, ссылаясь на то, что «вольво» безопаснее, и в итоге оказывается...
Он прикрыл рот ладонью и замолк. Выждав секунду, Босх продолжил:
— Можете поверить, так оно и есть. Мы уточнили, миссис Кинкейд, машина была зарегистрирована на вас. Двенадцатого июня прошлого года эта самая машина была обслужена на станции «Вэкс энд Шайн» в Голливуде. В квитанции указано, что обслуживание включало полировку и чистку салона пылесосом. Взгляните.
Босх наклонился и положил квитанцию на столик перед супругами. Оба подались вперед. Рихтер тоже.
— Вы помните, как это было?
— Мы не моем свои машины в чужих салонах, — сказал Кинкейд. — И вообще не пользуемся услугами общественных
— Я помню, — перебила его жена. — Да, я заезжала туда. Мы со Стейси ходили в кино. Неподалеку что-то строили, и когда мы вышли из кинотеатра, то увидели, что капот чем-то испачкан. Может быть, какой-то смолой. На белом было очень заметно. Я спросила, где можно помыть машину, и нам указали на ту станцию.
Кинкейд посмотрел на супругу так, словно она рыгнула на благотворительном обеде.
— Значит, вы там были, — констатировал Босх.
— Да. Я вспомнила.
Миссис Кинкейд посмотрела на мужа и перевела взгляд на детектива.
— В квитанции указана дата, двенадцатое июня. Сколько дней прошло после окончания учебного года?
— Всего один. Мы хотели как-то отметить начало каникул. Ленч и кино. Фильм был о двух мужчинах, которые никак не могут избавиться от мышки в доме. Такая симпатичная... В конце концов она все-таки перехитрила их.
Воспоминание оживило ее, глаза заблестели.
— Итак, занятия закончились, — сказал Босх. — А могли ли в машине остаться школьные учебники?
Кейт Кинкейд медленно кивнула:
— Да. Помню, я еще попросила дочь убрать книжки из салона. Они постоянно падали на пол. Но она так и не убрала их, так что мне пришлось сделать это самой. Я перенесла учебники в ее комнату.
Босх положил на столик еще одну фотокопию.
— Прошлым летом Майкл Харрис работал в «Вэкс энд Шайн». Это его учетная карточка. Из нее следует, что он был на работе и двенадцатого июня. Именно он обслуживал белый «вольво».
Сэм Кинкейд снова подался впереди, изучив документ, покачал головой.
— Хотите сказать, что все это время... — Он запнулся, помолчал. — Хотите сказать, что это... что Харрис убирал в салоне и во время уборки дотронулся до учебника моей падчерицы? Потом книга оказалась в ее спальне, а после похищения...
— Полиция обнаружила эти отпечатки и сделала соответствующие выводы, — продолжил Босх. — Да, мы полагаем, что так оно и было.
— Но почему об этом ничего не сказали на суде? Почему...
— Потому что было еще одно обстоятельство, связывавшее Харриса с убийством, — напомнил Эдгар. — Девочку... Стейси нашли неподалеку от дома, в котором живет Харрис. Тогда адвокат Харриса решил построить защиту на обвинении полиции в фальсификации улик. Подорвать доверие к отпечаткам, подорвав доверие к полиции. Истина его не интересовала.
— Как не интересовала она и полицейских, — сказал Босх. — Когда к первой улике добавилась вторая, все было решено. Следствие с самого начала проходило в условиях сильного эмоционального давления. Сначала оно фокусировалось на поисках девочки, а после обнаружения тела сконцентрировалось на преследовании одного-единственного подозреваемого. К сожалению, целью следствия так и не стало отыскание правды.