И аз воздам
Шрифт:
— Здесь мало ходят и меньше риска нарваться на кого-то, — буркнул вилт, принюхиваясь на очередной развилке.
— Ну и хорошо, — обрадованно вздохнула я, услышав вполне сносный ответ. — Никто не подслушает мой рассказ, никто не будет тыкать в меня пальцем и смеяться…ну разве что ты! Если поймешь, то хорошо. Вообще-то я никому не рассказывала про все это, так что можешь гордиться, что будешь первым слушателем. Случилось так, что я потеряла свою квартиру. Квартира — это мой дом и меня обманули…нет, наверное, надо объяснить, как мы живем и почему для меня потеря квартиры обернулась таким горем…
Я объясняла, как мы живем в городах, какие у нас дома и как происходит продажа или покупка жилья до тех пор, пока вилт не прервал мой рассказ.
— У
— Думаю, что она все-таки отличается, но я только хотела пояснить тебе, почему все произошло. Наверное, надо начинать с другого. В тот вечер я возвращалась домой…
Рассказывая о всем, что уже осталось позади, я опять унеслась воспоминаниями далеко отсюда. Вилт шел молча, не задавая вопросов и не делая никаких замечаний, только хмыкал иногда и было непонятно, к чему относится это хмыканье и слушает ли он меня вообще. Был бы рядом со мной человек, я бы не рассказала и половины того, что поведала ему и дело здесь было не в эффекте попутчика, а в том, что…ну я воспринимала его, как будто собака заговорила. Разговариваем же мы с домашними питомцами, объясняем им свои действия, спрашиваем иной раз совета! Так и с вилтом — к вечеру я уже почти дошла до того момента, когда первый раз услышала в голове голос Дайлерии.
Сидя у костра, я возила ложкой в котелке с кашей, как вдруг в голове оформилась странная мысль.
— Вилл, а что ты есть будешь? Мне-то понятно, хватит и каши с хлебом, а тебе?
— За меня не беспокойся, — отозвался он из темноты, где ломал ветки своими мощными лапами, — с голоду не умру.
— Да верю я, что не умрешь, только вот что ты ешь? Тут углей много будет, запечь можно… — поворошила я палкой костер.
— Я прекрасно обхожусь и без огня, — он подволок к костру здоровое бревно. — Сиди тут, я скоро приду.
— Подожди, а ты далеко уйдешь? — забеспокоилась я, ощупывая шею. — Ведь если ты будешь от меня дальше, чем на четыре фарлонга…
— Помню, — донеслось из темноты.
Сидеть в одиночку у костра было страшновато и я поминутно озиралась вокруг, прислушиваясь к звукам, доносившимся из чащи. С той стороны, куда ушел вилт, некоторое время доносились всякие звуки, но они постепенно затихли и лес зажил своей ночной жизнью. Вписываться в нее совершенно не хотелось — я вспомнила неизвестных животных, стороживших под деревом в прошедшую ночь и мне стало не по себе. Такой монстр выйдет, так его и огонь не остановит!
Монстры не вышли, зато над головой кто-то бесшумно чиркал крыльями и в траве раздавался тонкий писк, прервавшийся мягким ударом. Послышалось сопенье и фырканье за спиной и я вытащила из костра ветку потолще с твердым намерением сражаться ею с неизвестным врагом. Тот, кто сопел, так и стоял в темноте, не решаясь выходить на освещенную огнем прогалину, а с другой стороны раздался тонкий лай. Я подтащила мешок поближе к костру и попыталась пристроить к огню бревно, принесенное вилтом. Увы, не получилось даже перекатить его и пришлось ограничиться небольшой кучкой веток. Костер выстрелил, как из ружья, и в темное небо взлетел сноп ярких искр. Тот, кто сопел за деревом, шумно шарахнулся при этом звуке, ломая кусты и я увидела удаляющуюся темную массу величиной с корову. Присев спиной к спасительному огню, я поскребла кашу из котелка, подумала, и оставила половину на утро, потом завернулась в плащ и села, вслушиваясь в темноту.
— Ну наконец-то! — почти радостно приветствовала я Вилла, когда он перешагнул границу света. — Я уж боялась, что тобой кто-то поужинал!
— Плащ давай, — протянул он лапу и в свете костра мне показалось, что на его морде блестит кровь. Нет, говорить я ничего не буду, это же не человек…между прочим, многие охотники тоже едят сырое мясо и не считают это зазорным, а тут такая туша, не на хлебе же он будет сидеть!
Вилт лег на плащ и мне
Утром собрались быстро — я доела остатки каши, помылась в ближайшей ямке с водой и мы отправились дальше. Тропинка расширилась до состояния узкой дороги, повиляла между болотинами и здоровенными камнями, а потом неожиданно выскочила на широкую дорогу, вдоль которой были хорошо видны колеи от телег.
— Ну вот, придется теперь по дороге идти, — проворчал вилт, сбрасывая с плеча мешок. — Ты про людей спрашивала, будут тебе люди!
Он развернул плащ и накинул его на себя, полностью скрыв морду под капюшоном. Одел мешок на плечо, а лапы сунул в прорези и стал похож на странствующего монаха, как я себе их и представляла. Я поправила жилет и бодро расчесала пятерней волосы.
— Лерия, я бы и дальше послушал твой рассказ, но тропинка уводит в сторону, а дорога идет туда, куда нам надо. Я не советую тебе делать глупостей, — угрожающе рыкнул вилт, — в любом случае я успею убежать, а тебе придется плохо. Что бы ты там себе не думала, тебе придется идти со мной до конца.
— Вилл, может быть все же стоит посвятить меня в свои планы? — мне стало не по себе от его предупреждения и я попыталась говорить наиболее дружелюбно, не обращая внимания на его рыки. — Не во все, если ты чего-то боишься, но хоть что-то можно мне сказать? Пока я не вижу в тебе жуткого кровожадного монстра, о котором все трещали на том дурацком приеме, но я все равно многого не понимаю, хоть ты мне и не веришь.
— Не верю, — согласился он, — и у меня для этого достаточно веские основания. Пошли…по дороге я не смогу говорить, — донеслось до меня из-под капюшона.
— А то мы всю дорогу душевные беседы ведем, — зло проворчала я и заспешила следом.
По дороге мы шли, держась рядом друг с другом. Первое время я с любопытством посматривала на тех, кто попадался навстречу, но постепенно интерес сходил на «нет» от затертости и обыденности обстановки. Люди, конечно, на дороге были, и пешие и конные и на телегах и в закрытых экипажах. Последних попалось всего два и они больше походили на те же самые телеги, только закрытые коврами. Кто в них ехал, непонятно, обогнали нас и полетели дальше, сопровождаемые конной охраной. Телеги при этом жались по краям дороги, а пешие и вовсе сходили с нее. На телегах, ясное дело, восседали селяне, перевозившие свои нехитрые товары и вещи. Этих нам попалось штук пять в обе стороны, причем две были совершенно пустыми, только возницы настороженно озирались вокруг. Мои опасения, что на Вилла под плащом будут коситься, не оправдались — как раз таких личностей было изрядно и не все шли с откинутыми капюшонами. Что там болталось у них под плащами, можно было только догадываться, потому что запахивали они их весьма старательно, но все же по дороге шел самый обыкновенный люд, в поддевках, куртках и прочих нехитрых одежках. Сама по себе толпа была жидкая, на переселение народов не походила и ужаса не внушала. Кто-то уже сидел на травке, поедая свои припасы, кто-то двигался не спеша и мы обгоняли их достаточно бодро.
За перелесками виднелись поля, засаженные чем-то культурным, там же бродили стада и суетились люди. Дорога немного поднялась в гору и поля переместились поближе, а впереди проглядывали придавленные крыши домов и свечкой торчала высокая белая постройка, похожая на нашу прозаическую колокольню. Перед въездом в деревню на дороге стояла большая арка, через которую путники проходили в обе стороны. От арки, ограждая поселение, тянулся жиденький забор странного вида — между толстенными деревянными кольями, вбитыми в землю, стояли тонкие палочки, между которыми блестели туго натянутые, как паутина, нити. Расстояние между палочками не превышало полметра, а высотой они были не меньше двух с половиной метров, тогда как толстые столбы возвышались на все четыре.