i c2ab19a2c5d6e8bb

Unknown

Одна из тварей таки прорвалась и успела пройтись лапищей по груди и левому боку. Обильно потекла кровь и рука тут же отнялась, но последний выстрел – точно в глаз – все же упокоил мутанта. Баламут выпустил разряженный, бесполезный автомат, чувствуя, как тело стремительно покидают силы. «Жаль, пистолет так и остался у клиента, – мелькнула идиотская мысль. – Теперь даже не застрелишься…»

С трудом повернувшись на бок, Баламут вытащил из подсумка гранату.

– Я тебя на понт брал, дурак, а ты и повелся, – вспомнив свою угрозу взорвать вагон, негромко обратился он к мужику за дверью,

словно тот был способен услышать его. – Эту кроху… – киллер нежно, почти благоговейно, будто не о смертоносной железке шла речь, а о чем-то сокровенном, сжал гранату в ладони. – Я ее на крайняк держал. Для себя. Чтоб уйти красиво… – Он тяжело вздохнул. – Пожалуй, сейчас самое время.

Пашка ухмыльнулся и зубами выдернул чеку, а потом без замаха бросил гранату в проход. На это ушли последние силы. Отползти и спрятаться он уже не смог. Лишь тупо смотрел туда, в полумрак вагона. Где копошилась масса звериных тел, пожиравших своих же собратьев. И куда катился по полу небольшой цилиндрик.

Баламут не знал, что именно в это время женщина сделала последнее усилие и обессиленно упала навзничь, а кабинку огласил детский плач, возвестив мир о появлении новой человеческой жизни. Вдогонку ему, опоздав на доли секун ды, прогремел взрыв…

* * *

– У меня сын, слышишь! – кто-то тряс его за плечо. Баламут приоткрыл глаза и взглянул на стоявшего над ним мужчину.

– За что тебя заказал Бурый? – каждое слово давалось ему с трудом.

– Не захотел работать на Синдикат, – тот удивился вопросу, но все же ответил.

– Так и знал… – криво усмехнулся Баламут. – Вы куда… счас? – он закашлялся, из уголка его рта потекла тоненькая струйка крови.

– Туда, – мужик указал наверх. – С крыши вагона через люк в потолке можно попасть в еще один туннельчик.

– Но почему…

– Жена с животом не смогла туда пролезть, – пояснил клиент, сразу поняв, что Баламута интересует, почему же они остались в вагоне, а не сбежали еще раньше. – А если б я тебе сказал про ход, ты ж бросил бы нас.

Он сказал это утвердительно, без намека на воп рос. Но прежде чем Баламут ответил, в дверном проеме показалась женщина с ребенком на руках. Еле удержалась от крика ужаса, увидев картину побоища. А потом ее взор остановился на Баламуте. Она подошла и, присев на корточки, крепко сжала его руку.

– Спасибо тебе!

Пашка улыбнулся в ответ и опять потерял сознание.

* * *

– Почему ты не выполнил заказ? – спросил Бурый, стараясь говорить спокойно и не делать резких движений. Такое поведение вполне оправдано, если вам в лицо смотрит дуло пистолета, который держит один из лучших наемных убийц две тысячи тридцать третьего года.

– Своего помощника можешь не высматривать, – ехидно сообщил Баламут, заметив, как взгляд его бывшего босса с надеждой мечется из стороны в сторону. – Он там, откуда не возвращаются.

– Ну, ты и дурак! – зло процедил сквозь зубы глава Синдиката. – Неужели не понимаешь, что сам себ е приговор подписал? За тобой теперь такая охота начнется, что проще застрелиться.

Баламут усмехнулся:

–

А меня больше нету. Сгинул я там, в туннельчике. И окромя тебя никто больше о том, что я жив, не знает. А ты уже никому и ничего не скажешь. Не успеешь, – его палец напрягся на спусковом крючке, готовый в любую секунду привести оружие в действие.

– Постой! – Бурый хватался за возможность прожить еще хотя миг, а его тон из приказного перешел в молящий. – Ты хоть знаешь, кто такой этот Сергеев?

– Не знаю и знать не хочу. У меня теперь крестник есть, и его тоже Павлом кличут. А я за него в ответе и не допущу, чтоб такие, как ты, ему жизнь портили. Понял? – бывший наемный убийца буквально выплюнул из себя последнее слово. Пистолет в его руке дернулся, и Бурый с дыркой во лбу сполз по стене на пол.

– Я теперь им должен, – сказал Пашка, обращаясь уже к трупу. Потом развернулся и б ыстрым шагом пошел прочь.

Леонид Елсаков

Котенок

Кромешная тьма…

Пронизывающие до глубины души сквозняки…

Доносящиеся издалека неясные звуки…

Маленький комочек шерсти вздрагивал от каждого шороха, доносящегося с улицы. Мать ушла два дня назад, и все это время котенок ждал ее, прячась в секретере и прислушиваясь к тишине. Он очень устал и испытывал сильный голод. Его левое ухо было наполовину оторвано, шерсть торчала клочьями, а на боку зияли проплешины, открывающие длинные борозды царапин, оставленных чьими-то когтями. Холод, не слишком сильный, но постоянный и неотступный, подтачивал силы в истощенном теле. За последние два дня на долю котенка выпали огромные потрясения: родной дом, в котором он появился на свет, был разорен вторжением неведомых существ, которые хватали и пожирали всех подряд. Громкие крики, взвизгивания и предсмертные хрип ы навсегда отпечатались в памяти котенка; мир, в котором он рос, продемонстрировал злобный оскал и немыслимую жестокость.

Кошачий прайд был уничтожен, однако матери удалось спасти детеныша. Она подхватила его и, каким-то чудом вырвавшись из смертельного капкана, скрылась от преследователей. Нашла новое убежище и спрятала в нем котенка, а потом отправилась на поиски пропитания. И до сих пор так и не вернулась.

Уцелевшее ухо вдруг встало торчком, котенок подобрался: снаружи донесся неясный шум. И это не могли быть звуки возвращавшейся матери, кто-то крался, стараясь ступать неслышно, но обостренный слух явственно уловил чье-то присутствие.

Вскоре стало ясно, что чужаков несколько. Они перестали таиться и принялись бродить неподалеку. Вот один подошел поближе и затих. Спустя мгновение приоткрытая дверца резко распахнулась, и огромная черная лапа зашарила по полкам, вытаскивая все наружу. Котенок замер – пальцы чудовища оказ ались в непосредственной близости от усатой мордочки… А через секунду они коснулись плотно прижатых передних лап.

В надежде, что мать услышит зов и придет на помощь, котенок протяжно мяукнул и отчаянно бросился в атаку. Маленькими зубами он яростно вцепился в грубую кожу монстра. Страшная лапа отдернулась, стряхнула с себя зверька и исчезла из поля зрения. Котенок прижался животом к полке и высоко поднял вздыбленный хвост, приготовившись защищаться. В полумраке блеснули его огромные глаза.