И четверо ангелов за спиной
Шрифт:
— А сейчас… сейчас ты тоже жалеешь меня? — спрашиваю тише.
— Сейчас я желаю тебе сил — подняться на ноги и обрести уверенность в себе. Я в этом деле тебе — не помощник. Я вообще не знаю, кто способен помочь человеку поверить в себя — кроме него самого. Это то, что ты должна сделать в первую очередь: твоя работа над собой. А когда ты ощутишь, что ты уже не сухой листочек на ветру, которого сносит первым порывом ветра — тогда позвони мне… Если у тебя ещё будет желание мне позвонить.
— Это самое странное пожелание
— Не за что. Если что ещё понадобится — звони, — отвечает Тоня и отключается.
Валюсь на кровать и несколько минут лежу в форме звезды, глядя на потолок… Почему-то приходит странная мысль, что Даше было стыдно за свою любовь к Владу — поэтому она была со мной так категорична… А, может, я её оправдываю…
Но как я могла жить и не замечать этого?.. Того, как сильно тяготит её моя дружба?.. Я что, действительно только под ноги себе смотрела, не утруждаясь поднять взгляд и посмотреть по сторонам?..
И почему я цеплялась за них обоих? Я настолько боялась остаться одна?..
Закрываю лицо ладонями.
Какой жалкой я, должно быть, выглядела в глазах Тони. И в глазах Даши.
И в глазах Влада…
— Боже мой… — сжавшись в калачик, произношу со стоном.
Стук в дверь вынуждает меня оторваться от весьма полезного процесса самобичевания и ответить: «войдите». Почему голос прозвучал так хрипло — я не поняла. Как не поняла озабоченного выражения на лице Давида. Что в очередной раз случилось?..
— Анна, с вами всё в порядке? — спрашивает мужчина.
— Почему вы спрашиваете? — уточняю на всякий случай.
— Вы не выходите из комнаты уже несколько часов… — звучит ответ.
Удивленно поворачиваю голову и смотрю в окно. И впрямь… на дворе уже вечер.
Однако…
— Всё в порядке. Я просто отдыхала… — нахожусь, потирая лоб ладонью.
— И вы почти не притронулись к еде за обедом. Может, присоединитесь к нам за ужином?
— Да… наверно, я бы чего-нибудь съела… — протягиваю, поднимаясь с кровати; а затем перевожу взгляд на мужчину: — «к нам»? Вы сказали «к нам»?
— Да, мы в кои-то веки собрались за столом вчетвером, — кивает Давид, — и очень ждём, когда вы к нам присоединитесь.
Почему-то начинаю волноваться. То есть… Исайя тоже там будет?.. Я же ему не очень приятна…
Хотя, если вспомнить его прикосновение к моему лицу…
Боже, этот человек слишком сложный!
— Я… хорошо, я присоединюсь… но мне нужно привести себя в порядок, — начинаю быстро соображать, наворачивая круги по комнате.
— Конечно, — мягко улыбается Давид, — мы вас подождём. И вот ещё… — он останавливается у самой двери и оборачивается ко мне, — вы не сможете не заметить синяк на скуле Марка… прошу, не уделяйте ему много внимания. А по возможности — сделайте вид, что вам неинтересно, откуда он взялся.
— Эммм…
— Наткнулся на дверь ночью. Прямо на косяк, — не моргая, отвечает Давид.
Ещё больше хмурюсь.
— Он пошёл в туалет без очков, — добавляет мужчина, видя моё недоверие, — пьяный.
Мои брови летят наверх.
Марк? Пошёл без очков? Пьяный? И наткнулся на дверь лицом?..
— Хо-ро-шо, — протягиваю медленно, — сделаю вид, что не заметила.
— Благодарю, — улыбается Давид и выходит из моей комнаты.
Дааа…
Всё чудесатей и чудесатей.
Когда вхожу в столовую, ощущаю ЭТО. Когда всё внимание приковано к тебе. Становится неловко…
Нахожу взглядом лицо Марка и тут же скольжу в сторону — чтобы не задерживаться. Блин, у него действительно синяк на скуле. И, судя по всему, свежий… Ян приветливо улыбается. Киваю ему. Смотрю на Исайю. Тот смотрит на стол…
Ладно, это было ожидаемо.
Встречаюсь глазами с Давидом и присаживаюсь на стул.
— Всем добрый вечер, — произношу негромко.
— Добрый, — кивает Ян, — как прошла ваша встреча с друзьями?
— Прошла, — коротко отзываюсь, отводя взгляд, и замечаю неожиданный интерес Исайи к этому разговору; быстро перевожу тему, — вы решили все свои дела?
— Да. Мы же профессионалы, — растягивает губы в улыбке Ян.
— А, если не секрет, то, что это были за дела? — уточняю.
Вижу по глазам мужчин, что это явно секрет…
— То, с чем мы смогли справиться, — отвечает Давид и взглядом указывает на еду.
Начинаю есть…
— Мои гости… — протягиваю через несколько минут молчаливого поглощения пищи, — вели себя не самым лучшим образом. Я извиняюсь за это.
Лёгкое удивление на лицах четырёх мужчин начинает меня смущать…
— Больше этого не повторится, — опустив взгляд в тарелку, произношу.
— Вы не должны извиняться перед нами. Тем более — за других людей, — ровным голосом отвечает Давид.
— Но я чувствую потребность прояснить ситуацию, — упрямо произношу, — и хочу заверить, что больше не приглашу их в наш дом.
Поднимаю взгляд и вижу ещё большее удивление на лицах своих наставников.
— Я что-то не так сказала? — тихонько спрашиваю.
— Вы сказали «наш дом», — мягко улыбаясь, отвечает Давид.
— Но он же наш, — не очень понимая, что в этом странного, замечаю.
— Это неожиданно. И приятно, — произносит Давид и на некоторое время замолкает.
Не знаю — отчего, но на моих губах появляется улыбка. Скромненькая такая, но искренняя.
Каким-то образом эти четверо стали неотъемлемой частью моей новой жизни. И я уже не могла воспринимать все блага, доставшиеся мне от деда, в отдельности от них.