И четверо ангелов за спиной
Шрифт:
— Боже, почему нельзя просто согласиться? — резко разворачиваюсь к нему, — Почему так необходимо продолжать отстаивать наличие каменного сердца?
— У меня не каменное сердце. Я способен на эмоции. Но не следует делать из меня неуравновешенную истеричку — в угоду собственной гордости. Я вполне способен контролировать свои чувства.
— Поэтому вы решили запугивать меня тем, что Исайя — психопат? Поэтому тут же начали препятствовать нашему с ним общению — стоило мне отдалиться от вас?..
— Вы драматизируете, — спокойно отвечает Давид.
Опрокидываю
— Хорошо, — соглашаюсь, сделав ещё один глоток, — я всё это придумала. Вы были спокойны, даже когда я решила уйти отсюда. Вас вообще мало что способно взволновать. Тогда объясните, к чему были те предостережения? Если вы так уверены в себе и своих силах, почему вы начали останавливать меня — стоило мне взглянуть в сторону Исайи?
— Вы способны говорить только о нём? — и вновь ровный взгляд и ровный голос.
— Я способна говорить обо всем на свете, если собеседник желает продолжать общение. Но вы не отвечаете на мои вопросы! Вы игнорируете их и думаете, что я этого не замечаю?
— Хорошо, — Давид опускает голову, словно делая глубокий вдох (а может, он и впрямь глубоко вздохнул?), а затем поднимает взгляд на меня, — меня многое волнует. И я не так спокоен, как кажется. К примеру, меня очень взволновало отношение к вам ваших так называемых друзей. Я искренне не понимал, как можно общаться с такими людьми. Я даже позволил себе среагировать на это… но в тот момент, когда вы поддались на провокацию Натали Поплавской, я действительно был спокоен. Я знал, что в итоге вы придёте к верному решению. Так что, нет, я не обижен на вас.
— Тогда зачем вы начали вести себя так гадко по отношению ко мне? — повышаю голос, сама уже не понимая, из-за чего так завожусь.
— Гадко? Я не позволял себе оскорбить вас ни словом, ни взглядом.
— Вы выстроили между нами эту стену, — показываю рукой, чтобы было видно наглядно, — и не отрицайте — выстроили! Иногда не обязательно что-то говорить или как-то по-особенному смотреть! Можно просто поставить барьер внутри себя — а женщины всегда очень четко чувствуют этот барьер!
— Вы сейчас хотите обвинить меня в том, что я отдалился от вас? — ровным и собранным голосом спрашивает Давид, не глядя на меня.
— Пусть даже и так! Начали обдавать меня своим холодом, а потом и с Исайей запретили общаться! Везде границы обозначили и при этом ничего не объяснили! Хотите сказать, я придумываю?
— Думаю, вам нужно отдохнуть, — Давид подходит и мягко забирает бокал из моей руки, — вы целую ночь не спали и сильно перенервничали. К тому же выпили вина. Прошу, идите и отоспитесь. Мы продолжим осмотр комнат, когда вы проснётесь и придёте в себя.
Чувствую, как меня разворачивают и ведут к двери, выхожу в коридор и по инерции иду вперёд. Но, стоит пройти ещё десять шагов, как я останавливаюсь, а затем ощущаю, как всё внутри набухает от протеста. Это мой дом! Когда хочу — тогда и занимаюсь его осмотром! Резко разворачиваюсь и возвращаюсь в спальню Давида. Застаю его, сидящим в кресле и устало
— Знаете, я, вот, одного понять не могу: почему с Марком, Яном и даже Исайей мне общаться проще, чем с вами? — выдаю с порога, — Ведь изначально всё было по-другому! И вы сами виноваты в том, что сейчас я зла на вас!
— Пусть так, — сухо соглашается Давид, вновь не глядя на меня.
Почему же меня это так бесит?! Он что, не хочет даже смотреть в мою сторону?!?!
— И что будет потом? Через неделю вы запретите мне общаться с Марком? А через две — с Яном? Влада вы уже заблокировали — без моего спроса! Совсем лишите меня возможности общаться с другими мужчинами?
— Как это у вас всё так перевернулось? — прикрыв глаза, устало спрашивает Давид.
— Но, кажется, к этому всё и идет! Мне нельзя общаться с бывшим, мне нельзя общаться с Исайей, мне не стоит разговаривать по телефону с незнакомыми мужчинами, — замолкаю на секунду, вспомнив, что это именно Исайя сегодня заставил меня положить трубку… черт… а, неважно! Чувствую, что меня несёт — и позволяю этому потоку уносить меня ещё дальше! — Мне необходима свобода выбора! Я хочу сама решать — с кем общаться и как себя вести!
— Вы ещё слишком неопытны, чтобы иметь эту свободу при своём положении, — отводя взгляд в сторону окна, отзывается Давид.
— И что? Запрёте меня здесь до тех пор, пока у меня не появится этот опыт? — с вызовом спрашиваю.
— Если надо будет — запру, — без эмоций отзывается Давид едва слышно.
Это финал. Всё. Крайняя точка. Зря он это сказал! У всех есть порог терпения.
Первое желание — разбить что-нибудь. Делаю порыв, но останавливаю себя. Слишком по-детски. Он воспримет это, как подтверждение своим словам о моей неопытности. Да с чего он вообще взял, что я — неопытная? Только лишь из-за того, что я мало кого к себе подпускала? Что он вообще знает обо мне? Думает, я — дитя неразумное? Хочет снова за парту посадить?!
Стремительно иду к нему; сама не замечаю, как упираюсь коленом в кресло; ладони опускаю на подлокотники.
— Запирать меня здесь — не самый лучший вариант, — нависая над мужчиной, произношу негромко, но четко, — я скорее озверею тут, чем стану вашей послушной девочкой. Что будете делать со мной, когда начну на вас бросаться? Я — женщина, а вас здесь четверо здоровых мужчин. О последствиях подумали?
Пауза после моих слов длится слишком долго.
Глубоко дышу, пытаясь разобраться, что сейчас произошло.
Как от просмотра комнаты мы перешли к… этому…
…
Это меня так занесло?..
…
— Анна… пожалуйста, слезьте с меня, — ровным голосом просит Давид, глядя куда-то в район моего плеча.
При том, что его голова запрокинута.
При том, что в начале моей речи наши взгляды совершенно точно встретились…
Когда он вновь отвёл взгляд? И почему он не смотрит на меня?!
Я что, жду, когда он посмотрит на меня?..
…