И да убоится жена
Шрифт:
Выражение лица Марины сменилось на усталое и грустное, она села на скамью, покачала головой:
– Нет, Ширинчик, не всё в порядке, - голос её задрожал, она уткнулась лицом в ладони и горько заплакала. Ширинбек в растерянности погладил её по голове. За годы их знакомства, даже в школе, и теперь, за несколько последних лет он ни разу не видел её плачущей, хныкающей или капризной - её настроение могло меняться от ровного, спокойного до радостного и даже счастливого и обратно, но никогда не выплёскивалось за эти пределы.
– Ну, успокойся, Мариночка, что было, то прошло, да? Мы же вместе, и всё будет хорошо, всё наладится, - повторял он стандартные скучные слова, теряясь в догадках о причине её слёз.
– Невезучая тебе попалась любовница, Ширинчик... Такие мы с тобой были умные, такие хитрые - всё так хорошо обмозговали, срежиссировали целый спектакль под названием "Неделя счастья", а вот один фактор не учли..., она сделала паузу, повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза. "Педагог и в Африке педагог, -мелькнуло в голове, - говорит, как по-писанному"
– О чём ты, золотко?
И она нараспев продекламировала:
– "Старый муж, грозный муж...", слышал такой романс?
Ширинбек почувствовал себя так, как будто с разбега трахнулся о невидимое стекло, но подумал не о себе: "Как же она теперь, если он узнал?", и спросил, будучи уверенным, что дело обстоит именно так:
– Мариночка, а откуда он мог узнать о нас?
– Ничего он не узнал, не бери в голову... Но очень хочет всё знать, поэтому приехал в Москву тем же поездом и встречал меня на Курском вокзале. Ну как?
– она помолчала, давая ему возможность переварить новость, - ты знаешь, я подумала, что если раньше моё отношение к нему находилось в границах уважение - безразличие, то теперь перешло в створ безразличие презрение. И я поняла это сразу, когда из окна увидела его, с чемоданчиком в руках подбежавшего откуда-то сзади к нашему вагону.
Ширинбек молчал, обдумывая ситуацию, а Марина после небольшой паузы задумчиво продолжила:
– Ты знаешь, в тот момент я поняла сразу три вещи - что он тайком вытаскивал из моей сумочки билет на поезд, второе - почему он не пошёл меня провожать, отговорившись сильной головной болью, и, наконец, что это подло и мерзко - настолько не доверять мне...
– Ну, положим, некоторые основания у него есть, - грустно улыбнулся Ширинбек.
– Нет у него никаких оснований, - резко возразила она, - потому что, если б они были... я даже боюсь подумать, что бы он мог натворить при малейшем намёке от кого-то или реальном подозрении... Я ко всему готова, но пока этого нет он не имеет морального права так унижать меня и в моём собственном сознании, и перед моими коллегами - Лейла же доложит в школе...
– она подняла глаза на Ширинбека и тихо, но твёрдо закончила мысль, - и не должен мешать настоящей любви.
– Успокойся, золотко, так что было дальше?
А дальше было так. Увидев Сергея на платформе в качестве встречающего, Марина, переборов за несколько мгновений нахлынувшее чувство негодования, кокетливым тоном сообщила своей спутнице:
– Лейла Халиловна, а нас с вами встречают... Взгляните сюда, вон тот мужчина в светлой куртке с чемоданчиком - мой муж. Он собирался вылететь сюда по делам вчера, но не был уверен, что успеет подготовить необходимые чертежи, и обещал встретить, если позволит время. Я тоже сомневалась, потому и вам не говорила...
– Ну что ж, приятный сюрприз, значит всё успел... Видный мужчина, Марина Леонидовна... У вас, кажется, две девочки, да?
– Да-да, - они уже двигались с вещами по тесному проходу, и Марина, ещё минуту назад думавшая, как пропустить Лейлу вперёд, отбросила эту мысль.
Сергей, увидев жену в проёме двери, быстро подскочил к вагону, подал ей руку, но она без его помощи ловко спрыгнула с последней ступеньки и протянула ему свою сумку. Стоя с занятыми руками, он потянулся губами к её лицу, но она
– Ты прилетел вчера, - сказала она, акцентируя нужный глагол, и кивнула назад, - помоги ей сойти, и помолчи при ней...
Сергей поставил свою ношу на землю и, подняв глаза на Маринину спутницу, понял, что задание не из лёгких. Дело в том, что Лейла Халиловна обладала, мягко говоря, нестандартной фигурой. Её нормальное, достаточной упитанности телосложение заканчивалось, считая сверху, где-то у пояса, а дальше начинались объёмы, вполне достойные украшать фигуры, по меньшей мере, двух прелестниц средней плотности. Такой комплекции, естественно, соответствовала утиная походка по ровной горизонтальной поверхности, и сложный способ перемещения по лестницам. В школе эта специфика была давно учтена путём устройства кабинета завуча на первом этаже, примыкающим к кабинету химии, которую Лейла Халиловна преподавала в свободное от руководящих забот время.
Сергей вскочил на нижнюю ступеньку лестницы, когда Лёлечка боком протиснув свои необъятные бёдра в дверь вагона, уже пыталась нащупать носочком ступеньку, судорожно ухватившись за оба поручня. Через минуту сначала правая, а за нею вскоре и левая ступни разместились на первой ступеньке. Предложенная Сергеем рука была отвергнута "нет-нет, спасибо, я сама...", и вся операция была повторена ещё два раза, после чего уже с помощью Сергея (пригодилась спортивная закалка) Лейла была снята с последней, высокой ступеньки, благополучно приземлена, и остававшиеся в вагоне пассажиры, передав Сергею багаж Лейлы, наконец-то получили возможность выбраться наружу.
Марина, соблюдая этикет, представила Сергея Лейле, на что та заметила:
– После наших с вами объятий на последней ступеньке этого вагона не мешает и познакомиться, хотя, как порядочный человек, Вы были бы уже обязаны на мне жениться, если бы не ваша милая жена и не мой верный супруг.
Сергей вернул Марине её спортивную сумку, а свой чемоданчик обменял у Лейлы Халиловны на два её увесистых чемодана, и они отправились доставать такси.
В гостинице "Академическая" на Ленинском проспекте женщины разместились на пятом этаже, в двухместном номере из числа предназначенных для участников конференции. Лейла Халиловна изъявила желание отдохнуть, а Марина с Сергеем спустились в холл гостиницы. Марина решительно направилась к дальнему журнальному столику и села в кресло, поворотом головы указав мужу на второе.
– Ну, расскажи, чего ты добивался, что рассчитывал увидеть в своем шпионском вояже, и за какие грехи ты меня позоришь?
– весь накопившийся за последние пару часов гнев наконец нашёл выход в её словах и сверкающем взгляде потемневших глаз.
Она говорила негромко, но столько презрения было в её тоне, что он на несколько мгновений как будто вернулся в юность и почувствовал себя, как в нокдауне, после сильного прямого удара. Ну как было объяснить этому любимому существу, что с той минуты, когда она объявила о своей поездке, ему, как в каком-то наваждении стали являться сцены её прелюбодеяний то в двухместном купе спального вагона, то в гостиничном люксе, а то и в самых неподходящих для этого местах. Он отыскал в её сумочке, пока она купалась, железнодорожный билет, и убедился, что он приобретён в обычный купированный вагон номер семь, на место номер двенадцать. За восемь лет замужества Марине не доводилось путешествовать в одиночку, они всегда ездили вместе, и в ту же Москву дважды, и он знал, сколько там соблазнов... Будучи сильным и волевым человеком, Сергей, однако, терялся при подобных "выяснениях отношений", в душе понимая беспочвенность своих претензий и подозрений. Он даже стыдился приступов своей ревности, истоком и единственной причиной которой было лишь неотразимое обаяние его жены.