И даже когда я смеюсь, я должен плакать…
Шрифт:
— О чем ты говоришь? — тревожится Миша. Речь идет в самом деле о чем-то серьезном, он это чувствует.
— Я не ожидал, что это произойдет так быстро…
— Что? Что, Лева?
— …я и сам еще не соображу, как быть…
— Да говори же, наконец! Что случилось?
— Я уезжаю из Германии.
— Ты уезжаешь… — Миша садится, смотрит на друга в упор.
— С моей войсковой частью. Что тут поделаешь?
— Когда ты едешь домой?
— 30 июня, вечером, — говорит Лева тихо. — Это воскресенье, — добавляет он. — Поездом.
Потом они долго молчат, и Лева смотрит на своего друга Мишу,
— Миша, — говорит Лева наконец. — Я так больше не могу. Скажи что-нибудь!
— Что мне сказать, Лева? — спрашивает Миша печально. Отрывок, который сейчас звучит, называется «Выздоравливающий», рассеянно думает Миша.
— Я же ничего не могу поделать!
— А я что? Я… я рад за тебя, Лева…
— Я вижу, как ты радуешься!
— Нет, в самом деле! Ты вернешься домой к твоей семье… Отец, мать… Ирина! И ты тоже должен радоваться! Здесь вам, русским, не жизнь!
— Конечно, я рад, — говорит Лева и чувствует себя неловко. — Но ты останешься здесь один…
— Не думай, что без тебя я сразу брошусь под колеса… — деланно смеется Миша. — Я и так уже там!
Возьми себя в руки, дружище, думает он. Не будь тряпкой! Если бы это могло помочь, можно стать и тряпкой. Но ведь это не поможет.
— Мы обязательно еще увидимся, когда-нибудь, где-нибудь.
— Обязательно, — говорит Лева с облегчением, потому что Миша, по всей видимости, спокоен. Он тоже садится и сосредоточивается. — Я ведь не завтра отваливаю! Мы еще провернем одно дело!
— Лучше не надо, — говорит Миша.
— Непременно, — говорит Лева — Мы должны, Миша. Деньги валяются у нас под ногами. И тебе они нужны как раз сейчас, чтобы оплатить проценты по ссуде, и мне — для моей семьи, у нас дома людям с каждым днем живется хуже. Так что еще одно усилие, Миша! Я убежден, что дело того стоит.
— Что именно?
— С кусками Стены, значками и униформами все кончено. Я долго размышлял и кое-что придумал.
Тут Миша с сопением выдыхает воздух и говорит решительно:
— Собственно, я уже сыт по горло такими делами.
— От этого дела ты будешь в восторге.
— Там что, девушки?
— Нет. И рынок для нас там еще никем не занят, такая торговля тебе даже во сне не могла присниться.
— Что за торговля?
— Тем, что нужно и хочется практически всем. К чему все стремятся.
Миша думает: возможно, Лева хочет открыть большую пекарню или самый модный парикмахерский салон на Востоке, или он обнаружил, что кому-то срочно требуются офицеры для войны, тут полно вариантов. И он спрашивает, как участник телевизионной игры в загадки:
— Это связано с едой?
— Нет, — говорит Лева и ухмыляется.
— С выпивкой?
— Нет.
Офицеров и парикмахеров Миша не решается упоминать в разговоре, Лева мог бы подумать, что у него что-то случилось с головой, когда его стукнул квалифицированный сварщик.
— Скажи же!
Но Лева решил сделать игру захватывающей.
— Чем люди постоянно занимаются, кроме того, что едят
— Гадят.
— Не только.
— Тогда я не знаю.
— Господи, ну что же еще, как не спят друг с другом?
— Ах, вот что! — говорит Миша. Теперь он улыбается, несмотря на свою печаль по поводу отъезда Левы.
— Ну, наконец-то. Браво!
— Тем не менее я ничего не понимаю. Кроме того, после Лилли я даже слышать об этом не могу.
— Речь не о тебе, Миша! Ты — да, на некоторое время. А все остальные! Трахаться люди будут всегда.
Это правда, думает Миша. Трахаться будут всегда. Булочник, парикмахер, генерал — о самой надежной профессии я позабыл. Человек-бассет оживляется:
— Рассказывай же!
— Так вот, — говорит Лева, — ты знаешь, что я люблю ездить по деревням. И с некоторых пор мне все время бросается в глаза на каждой рыночной площади грузовик западного сексшопа. Борта у грузовика наполовину откинуты, а в кузове видеокассеты с порно, уложенные плотными рядами, в огромных количествах, просто блеск, дружище! Я, конечно, слышал об этом, но у нас дома никогда такого не видел, настолько отстал в этом деле Советский Союз… Так вот, перед грузовиком стоят покупатели, много покупателей, ты себе представить не можешь! В основном женщины. Они берут одну кассету за другой, разглядывают фото на наклейках и изучают текст. Ну, я тебе скажу, это почти так же торжественно, как в церкви! И потом слышу, одна женщина говорит другой, что этот фильм покупать не стоит, она его видела, он слабоват, но, к примеру, вот этот и вот этот… И чего только еще они не покупают! Вибраторы в великолепном исполнении, чудеса техники, парики для низа и удлинители для членов — в общем, глаза разбегаются, сразу становится видно, насколько капитализм превзошел социализм. Есть такие аппараты, куда ты можешь засунуть свой конец, а там вакуум, и от этого он вырастает. Кроме того, у них еще полно женского белья и кремов для повышения потенции, какие-то пристегивающиеся хвосты, а резинки, Миша, резинки, ты себе представить не можешь! С шишечками, шипами, хоботками, звездочками и щеточками, чтобы увеличить трение, понимаешь, то есть, все, что только душе угодно! Я был ошеломлен.
— Но у меня действительно нет никакого желания этим заниматься, — уныло говорит Миша.
Лева качает головой.
— Не всем. Только очень выборочно.
— Что значит выборочно?
— Презервативы со вкусовыми добавками.
— Со вкусовыми… чем?
— Со вкусовыми добавками! Да ты и об этом не имеешь понятия! До чего же ты отсталый! Представь себе, первоклассные презервативы, исключительно высокого качества, с шишечками, шипами, хоботками или без них, но еще и имеющие вкус!
— Как вкус?
— Ну, так же, как пустышки для маленьких детей. Я купил несколько и попробовал. Ну и дела! У них и шоколадный, и земляничный, и ванильный, и апельсиновый вкус… — Лева переводит дух. — Персики, киви, яблоки, ты себе представить не можешь, Миша! Я поговорил с парнем, который работает в этой автолавке, он немного понимает по-русски. Он сказал, что для новых земель это откровение. Так вот я и подумал, что это как раз то, что нам подходит, потому что трахаться будут всегда, в мирное время и на войне, зимой и летом, при любом режиме.