И даже смерть не разлучит нас

Мусникова Наталья Алексеевна

– Что-то ваш благоверный не спешит вас забирать, - хмыкнул Остин никогда не упускавший возможности сказать какую-нибудь гадость.

Что ж, как говорит мой папа, каков привет, таков и ответ. Я надменно приподняла брови, холодно глядя на санитара:

– Возможно, для вас это будет новостью, но некоторые на службе работают.

Хотела ещё добавить: «а не гадости про коллег говорят», но не стала, как показывает мой опыт, недосказанность и запоминается лучше, и жалит сильнее. Увы, Остину мои слова были всего лишь булавочным уколом. Санитар насмешливо улыбнулся уголком рта, а затем кивнул в сторону Кевина:

– Попросите своего верного слугу вас проводить, уверен, он сочтёт за счастье следовать за вами по пятам.

Мой помощник покраснел так отчаянно, что о его щёки можно было смело сигареты зажигать. Вот

негодяй, ну, ладно меня жалит, друга-то своего зачем дразнит?!

– Я не нуждаюсь в ваших советах.

Да, ответ прозвучал резко, я еще специально выделила это ваших, но позволять и дальше глумиться над Кевином я не намерена. Санитар фыркнул, словно окаченный помоями кот, а мой помощник расцвёл робкой благодарной улыбкой, от которой у моей совести начался неконтролируемый приступ голода.

– Я мог бы проводить вас, юни, - Кевин смотрел на меня глазами умирающего от голода котёнка. А мне, заразе такой, предстояло котика пнуть, ведь иначе мой помощник так и будет тешить себя напрасными иллюзиями.

– Благодарю, я дойду сама, - я растянула губы в формальной улыбке, вымораживающей не хуже легендарного хладогеля, закинула на плечо сумочку и решительно вышла в сгущающийся вечерний сумрак.

Темноты я не боялась, во-первых, благодаря унаследованному от папы рациональному складу ума, а во-вторых, с детства выучив цитату из какого-то нравоучительного сборника, что самые страшные демоны обитают не вне, а внутри нас. Впрочем, могли бы какой-нибудь захудалый докосмический фонарь и повесить, не видно же ничего! Я оступилась, помянув недобрым словом дорогу и тех, кто за ней совсем не следит и сбавила шаг, внимательно глядя себе под ноги. Ещё не хватало свернуть себе шею и вернуться на работу уже в качестве клиента! К счастью, у полиции освещение было лучше: справа и слева от здания стояла два фонаря то ли стилизованные под старину, то ли действительно созданные в эпоху первых космических кораблей. Светили они, впрочем, довольно неплохо, позволив мне прибавить шаг, а то воображение вкупе с паранойей что-то разыгралось, нашёптывая мне, что кто-то невидимый во мраке сверлит мне спину холодным взглядом. Каюсь, у входа в полицию я даже обернулась и, естественно, никого не увидела. Тихим незлым словом помянув собственную фантазию и дав зарок не смотреть фильмы ужасов (по крайней мере на ночь) я рванула на себя дверь. Мои манёвры не принесли успеха, я озадаченно нахмурилась, подёргала ручку, проверяя, открыт ли замок. Нет, не заперто, только сил, чтобы попасть в полицию, надо немеряно. Я присела и изо всех сил потянула на себя дверь, невольно вспоминая прочитанную в детстве историю о каком-то царе, вынужденно таскать на гору камни. Уф-ф-ф, как я его теперь понимаю! Мне удалось открыть дверь, но не успела я восторжествовать победу, как ручка выскользнула из моей вспотевшей ладони, и дверь с насмешливым дребезжанием опять захлопнулась. Да что же это такое! Злость придала необходимых сил, я всё-таки попала в полицию, пусть и получив весомый тычок в спину от коварной двери. Мда, теперь я понимаю, почему стражи порядка такие упитанные, они о половине происшествий в городке даже не подозревают, потому что потерпевшие и всевозможные жалобщики тупо не могут попасть!

Пост дежурного оказался пуст (не удивлюсь, если он вообще домой ушёл), спросить, где кабинет Ричарда было не у кого. Что ж, применим старую добрую тактику слепого поиска: будем ломиться во все двери, авось, за какой-нибудь и обнаружу своего благоверного. Сказано – сделано, немедля ни минуты я приступила к поискам Ричарда. Мою задачу существенно облегчало то, что большинство дверей было заперто, замок на некоторых даже успел покрыться ржавчиной. Да уж, реальность, как это очень часто бывает, существенно отличалась от того, что показывали в кино, хотя некоторое сходство с творениями синематографа всё равно присутствовало. Например, скрипучая лестница с не внушающими доверия перилами, ведущая на второй этаж. Мне опять померещился чей-то тяжёлый взгляд, буравящий спину, но я лишь плечами передёрнула и продолжила своё триумфальное восхождение, решив не тешить собственные страхи.

Второй этаж был пуст и полутёмен, в воздухе отчётливо витали ароматы пыли, затхлости и тлена, хотя его, наверное, можно смело списать на расшалившееся воображение. Как и приглушённый стон, долетевший из-за приоткрытой двери слева от меня. Я насторожилась,

прислушалась, слегка приоткрыв рот. Нет, стон мне не примерещился, за дверью действительно кто-то был, ведь, согласитесь, стены пыхтеть и томно стонать не умеют. Чувствуя себя любопытной бабкой-соседкой, я осторожно скользнула к двери. Конечно, можно было бы распахнуть дверь во всю ширину и с воплем: «Ой, а что это вы тут делаете?!» ввалиться в кабинет, но мне как-то не хотелось портить и так не особенно радужные отношения со стражами порядка. И пьяному бурундучку понятно, что моему появлению не обрадуются, поэтому осторожность превыше всего! Я бесшумно выдохнула, осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щёлку. Как я предполагала, в кабинете были двое: парень и повисшая на нём, словно леракийский примат, девица, чьи пышные прелести в прямом смысле слова вываливались из расстёгнутой полупрозрачной блузки. Похоже, меня угораздило попасть на чьё-то свидание. Я уже закрывала дверь, когда кавалер довольно-таки грубо оторвал от себя девицу и повернулся. Пол под моими ногами сделал кульбит, колени превратились в тающий воск, а сердце и вовсе подкатило к горлу, мешая дышать. Я узнала Ричарда. Так вот, значит, какие дела задержали моего ненаглядного! Смятение стремительно сменялось гневом, щёки заполыхали, словно мне кто-то оплеух надавал. Понимая, что ещё немного и я закачу классический скандал несвоевременно вернувшейся супруги, я резко повернулась и бросилась бежать.

– Белль, подожди! – прилетело мне в спину.

Ага, сейчас, спешу и падаю! Я коршуном спикировала с лестницы и бежала к выходу, когда слова про падаю стали пророческими. Не знаю, на чём именно, но я поскользнулась и не успев даже толком сообразить, что происходит, рухнула на спину, с размаху приложившись головой о пол. Первая пересдача, больно, между прочим!

– Белль, ты цела? – Ричард склонился надо мной, обхватил лицо ладонями. – Голова не болит? Встать сможешь?

– Я даже скандал закатить смогу, - пробурчала я, мотнув головой, чтобы высвободиться и тут же скривилась от боли, - чуть позже.

– Я вызову врача.

– Не смей! – как бы смешно это не звучало, но я терпеть не могу болеть, да и врачей, откровенно говоря, недолюбливаю. – Я сама справлюсь.

Ричард вздохнул, сел прямо на пол и игнорируя моё сердитое сопение и неубедительные попытки вырваться, притянул меня к себе на колени.

– Ревнивица, - в голосе мужа отчётливо послышался приглушённый смех, - ну, что ты себе такое навыдумывала?

Обалдеть, это я, получается, навыдумывала?! Не знала, что у меня настолько богатая фантазия, способная материализовать видения!

– А девицу полуголую, которая висела на тебе, я тоже выдумала? – я дёрнулась, но прорвать кольцо мужниных рук не смогла.

– Да я не знал, как от неё избавиться!

Раздражение в голосе Ричарда было неподдельным, только вот кто может гарантировать, что оно вызвано настырностью девицы, а не моим внезапным появлением? Опять-таки красотка успела разоблачиться, а на это время нужно.

– Что, выкинуть на всё согласную красотку рука не поднялась?

Глаза Ричарда пожелтели, в голосе отчётливо послышалось змеиное шипение:

– Радость моя, я знаю много способов захвата и изгнания, но они все, как бы так сказать, весьма болезненные.

Всё ещё сердитая, я готова была брякнуть, что ничуть не возражала бы, если бы Ричард свернул приставучке шею, но сказать не успела, мой муж ответил на не озвученное предложение:

– Впрочем, если хочешь, я прямо сейчас сверну ей шею.

– Обалдел?! – я ни на миг не усомнилась в серьёзности мужа. – Что она тебе сделала?!

– Она тебя огорчила, и ты из-за неё упала.

– Упала я из-за собственной невнимательности, а огорчила меня не она, а ты. Мог бы и не допустить…

– Она влетела ко мне в кабинет полуголая и повисла на шее, томно вздыхая и постанывая, а тут, по закону подлости, ты пришла.

Упс, неловко получилось. Возможно, другая девушка непременно учинила бы мужу форменный допрос, а потом долго ещё тиранила его обвинениями в измене, проверяла бы телефон, караулила у работы и по сто раз на дню допытывалась, любит ли он её и как сильно, скатываясь в истерику из-за обнаруженного на одежде женского волоса. Только лично для меня слова любовь и уважение были синонимами, тем фундаментом, на котором и должна строиться семья. Я повернулась к Ричарду, заглянула в его глаза: