И деревья, как всадники…
Шрифт:
Звонский и Дубилов стаяли друг перед другом в позе изготовившихся к бою петухов. Слесарь Гаврила Никитич собирался разнять, если все-таки начнут, во что он, зная эту публику, в глубине души не верил. Жена Дубилова повисла на своем муже, а Диана - на Звонском. Сарафаненко исчез. Будушкин пробирался к выходу.
ДЕРЖИ МАРСИАНИНА!
Гражданин Гудаутов сошел с поезда дальнего следования и прошествовал в вокзальный ресторан, пребывая в отличном расположении духа. Он с энтузиазмом насвистывал популярную песенку: «Грусть
Гудаутова впервые назвали гражданином много лет назад, когда председатель райсовета вручил ему паспорт, а родня и местная общественность сердечно поздравили с приобретением широкого круга гражданских прав.
В следующий раз он был назван так уже в связи с нарушением своих гражданских обязанностей и попыткой присвоить не принадлежащие ему ценности. Потом Гудаутов неоднократно бывал в подобной ситуации, обращение «гражданин» ему полюбилось, он привык так представляться и даже думать о себе в третьем лице.
Вот и сейчас. «Гражданин Гудаутов, - мурлыкал он сам себе, шагая мягкой и цепкой поступью барса к свободному столику в темном углу ресторанного зала, - гражданин Гудаутов, ты настоящий мужчина!» Давно не было у него такой удачной операции. Три туго набитых бумажника добыто в одну железнодорожную ночь. За вычетом стоимости билета и саквояжика с грязным бельем, который пришлось забыть в вагоне, чистая выручка составила 1895 рублей. А какие сюрпризы таил элегантный чемоданчик из желтой кожи, который Гудаутов подхватил на выходе и с содержимым которого не успел ознакомиться? Жизнь и в самом деле была прекрасна!
Гудаутов привычно запечатлел в памяти расположение столиков, наметил кратчайший путь на волю и взял на учет ближних посетителей. Карта местности показалась ему благоприятной. Устроившись поудобней и надежно примостив чемоданчик у своей правой ноги, он позвал официанта и позволил себе расслабиться.
Прямо перед ним сидели двое мужчин и девушка. Одного из мужчин, крупного и румяного, который подносил бокал ко рту осторожными замедленными движениями, Гудаутов сразу окрестил лопухом. Второй был худ и истерически подвижен, ерзал на стуле, временами даже подпрыгивал и поглядывал по сторонам, явно не стесняясь привлекать к себе внимание. «Артист», - определил опытный Гудаутов. Как всегда, он с большим удовольствием оглядел девушку. На его вкус она была «не ахти, но ничего».
Следующие полчаса его внимание было занято выбором блюд. Официанты в провинции не меньше, чем в столице, проявляли к Гудаутову особое почтение. Чутье, видимо, им подсказывало, что этот смуглый южный человек с бархатными глазами, барскими манерами и фамильярным обхождением умеет легко зарабатывать деньги и привык сорить ими. Словом, сердца людей, занятых в сфере обслуживания, раскрывались перед Гудаутовым. Он был приятно удивлен изысканностью и широтой выбора пищи, предложенной вокзальным ресторанчиком. И лишний раз похвалил себя за решение сделать остановку в Заборьевске.
Дожевывая котлету по-киевски,
Шевельнув ногой, Гудаутов вспомнил о чемоданчике. Это несколько его утешило. «Ну, денег, конечно, там нет, не найдешь теперь дураков возить тугрики в такой упаковке. Но если человек отправился в дальнюю дорогу только с чемоданчиком, значит, в нем должно быть нечто стоящее.
Нет занятия более увлекательного, чем угадывать содержимое чужого чемодана, который стал твоим. На секунду выключившись из атмосферы, Гудаутов проворонил возвращение «лопуха» и его интенсивное переглядывание с «артистом». Он не смог оценить маневра двух официантов и нескольких добровольцев из публики, которые заняли стратегические позиции в зале, отрезав путь к отступлению. Но самым большим позором для профессиональной репутации Гудаутова стало то, что он не заметил, как к нему вплотную приблизился статный администратор, и не почуял никакого подвоха, когда тот осведомился, понравилась ли гостю заборьевская привокзальная кухня.
– Недурно, совсем недурно, - благодушно ответил он.
– Можете, уважаемый, поблагодарить повара от имени… э… номенклатурного командированного.
– Издалека следуете?
– дружески поинтересовался администратор.
– Из столицы, конечно, друг мой, - ответил Гудаутов.
– Как там она?
Гудаутов лишь закатил глаза и многозначительно покачал головой, давая понять, что с Москвой все в порядке. Но метр этим не удовлетворился, решив, видимо, выудить как можно больше сведений о положении вещей в столице.
– Приезжих небось много?
– спросил он полуутвердительно.
– Хватает.
– Гудаутов начал раздражаться.
– И откуда?
Это уже было нахальством.
– С Луны, - ответил Гудаутов и хотел было добавить что-нибудь покрепче, но тут вдруг до него дошло все сразу: «И пристает неспроста, и пялится подозрительно, и в окружение взял… Ах, чемоданчик, чемоданчик!»
Гудаутов молниеносно привел себя в состояние самообороны. В данный момент главной задачей стало не сказать ничего такого, что могло бы навести их на след. «А что им известно? Неужели по тревоге с поезда опознали чемоданчик? Я-то, идиот, выставил на обозрение! Однако никто вроде бы его и не замечает, все уставились на мой портрет. Усы не понравились, что ли?»
Гудаутов машинально провел рукой по своим мушкетерским усикам.
– А с других планет никого не встречали?
– обаятельно улыбаясь, спросил статный администратор.
– Только с Марса, - быстро нашелся Гудаутов, тоже обаятельно улыбаясь. На какой-то миг ему подумалось, что местные шутники всего-то решили его разыграть. Но эта утешительная версия была перечеркнута сразу же, ибо слово «Марс» вызвало в зале необыкновенное движение.
«Артист», вскочив с места, завопил:
– Он, он, хватайте!