i dfee46a8588517f8

User

А „низы" полны желанием изменить это управление.

Совпадение этой невозможности для „верхов" вести государст­венные дела по-старому и этого обостренного нежелания „низов" мириться с таким ведением как раз и составляет то, что назы­вается (немного, положим, неточно) политическим кризисом в общенациональном масштабе. Нарастание на наших глазах этого кризиса — факт и факт едва ли не бесспорный» ^|6.

Это состояние революционной ситуации, сложившейся в стра­не в предреволюционные годы, В. И. Ленин несколькими месяцами раньше (в феврале 1913 г.) выразил еще более решительно: «Все эти факты в связи с общим полевением страны, которое сказалось на выборах в IV Думу, окончательно показали, что Рос­сия снова вступила в полосу открытой

революционной борьбы масс. Новая революция, начало которой мы переживаем, является неизбежным результатом банкротства третьеиюньской политики царизма» ¹⁷. В другом месте он писал: «Теперь эта контррево- ( люционная система исчерпала себя, исчерпала свои социальные ] силы. Обстоятельства сложились так, что никакая реформа в j современной России невозможна... Реформистских возможностей ( в современной России нет» ^|8.

Осевая линия и конечный смысл происходивших в годы пер­вой мировой войны событий и процессов в стране, закономерно завершившихся Февральской революцией, свергнувшей самодер­жавие и установившей республику, исключительно точно раскры­ваются В. И. Лениным в слове «репетиция». «Эта восьмиднев­ная революция,— писал он,— была, если позволительно так мета­форически выразиться, „разыграна" точно после десятка главных и второстепенных репетиций, „актеры" знали друг друга, свои ро­ли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия» ¹⁹. Говоря об «актерах»,

В. И. Ленин, конечно, имел в виду политические партии и орга­низации трех боровшихся в России лагерей: правого, либераль­ного и революционно-демократического, и в первую очередь борьбу контрреволюции, к которой принадлежали две первые силы, с ре­волюцией.

Настоящее исследование, продолжая предшествующие работы автора, посвящено исключительно «актерам», занимавшим пра­вую часть исторической сцены,— царизму и его социальной опоре, на последнем, заключительном этапе их существования. В этой связи основные усилия будут направлены не на описание собы­тий, а на выявление закономерностей и взаимосвязей, обуслов-

ливавших их ход и сцепление, и прежде всего на поиски меха­низмов разрушения самодержавия как политического института, определенной социально-политической системы. Система — вот то слово, которое наиболее точно и полно выражает указанный замысел, представляющий собой попытку взглянуть на царизм не как на однообразный по составу и окраске монолит, а как на сложно взаимодействующую систему его основных составляю­щих, для которых было характерно не только органическое един­ство, но и определенные противоречия, которые в экстремальных условиях, как это и случилось, могли принять весьма острые формы и тем самым стать одним из важных механизмов ее разрушения и гибели.

Переход от исследования на макроуровне к изучению на микроуровне есть всеобщий закон развития науки. Исторической науке до результатов, достигнутых в этом направлении естест­венными науками, еще, к сожалению, далеко. Но начало этому пути положено и здесь. Был, в частности, в советской историо­графии период, когда царизм и буржуазию рассматривали как единое целое. Потом был сделан очень важный шаг вперед — господствующей стала ленинская концепция трех лагерей. На этой теоретической основе создано немало ценных исследований.

Теперь настало время сделать следующий шаг, определяемый отнюдь не субъективными пристрастиями и вкусами, а объектив­ной потребностью исторической науки, достигнутым ею уровнем развития. Поставленная задача, равно как и состояние литера­туры по этому вопросу, строго лимитирует и отбор объектов ис­следования Все внимание сосредоточивается на изучении собст­венно царизма.

Царизм как социально-политическая система в последнее де­сятилетие своего существования представлял собой единство че­тырех основных составляющих: собственно царизма, т. е. верхов­ной власти, официального правительства,

поместного дворянства и третьеиюньской Думы, которую В. И. Ленин определял также как особую политическую систему. Разумеется, имелись и.другие весьма важные элементы этой системы, такие, как армия, церковь, чиновничий аппарат, полиция, однако мы оставляем их в стороне, поскольку целью исследования является изучение царизма именно в социально-политическом плане, начиная от носителя верховной власти и его непосредственного окружения в лице камарильи и кончая социальной опорой режима.

Такой подход позволил установить, что связи между ука­занными составными частями были достаточно сложны и в опре­деленных границах противоречивы. Это было обусловлено самой природой российского абсолютизма, длительной исторической тра­дицией, несовпадением групповых и иных интересов и некото­рыми другими факторами. Тем не менее определяющим моментом было именно единство, и смысл процесса разложения царизма как раз и состоял в разрушении этого единства, которое каза­лось нерасторжимым, в эрозии прочнейших связей, в деформации

механизмов взаимодействия. Конечным результатом этого про­цесса была полная потеря политической ориентации, умения оценить обстановку как режимом в целом, так и всеми звень­ями системы.

Что касается четвертой основной составляющей — третье­июньской системы, то ее специфика (выражавшаяся в том, что она представляла собой не царизм как таковой, а его союз с поме­щиками и верхами буржуазии и выступала в форме выборного законодательного учреждения), с одной стороны, и огромность материала — с другой, не позволяющего уложиться в рамки одной монографии, заставили автора сделать ее объектом самостоятель­ного исследования, которое, имея в виду сказанное выше, надо рассматривать также и как неотъемлемую составную часть иссле­дуемой в данной монографии темы²⁰.

Все другие сюжеты, в частности рабочее и революционное движение, экономическое и финансовое положение страны, ход военных действий, дипломатическая история, национальный во­прос, резко обострившийся в изучаемый период, и другие чрез­вычайно важные сами по себе, но не являющиеся предметом исследования не рассматриваются. Сделано это по той простой причине, что все эти вопросы уже достаточно хорошо изучены, и автору незачем следовать укоренившемуся и вряд ли полез­ному обычаю — танцевать непременно от печки, предваряя иссле­дование так называемым историческим фоном, т. е. каждый раз повторяя истины и факты, которые неоднократно уже описыва­лись и анализировались в других работах, притом не дежурно, а исследовательски ²¹. Тем более это относится к основным фак­там и явлениям рассматриваемого периода, которые вошли уже во все учебники и стали хрестоматийными. Вряд ли найдется читатель, пожелавший ознакомиться с данной работой, который не знал бы их в том объеме, который мог бы дать автор в качестве общепринятого фона. К тому же во всех исследованиях на данную или близкую тему непосредственных и близких по времени пред­шественников автора этот фон уже дан. Хотелось бы, однако, подчеркнуть, что главное все же в том, что нельзя смешивать воедино два разных начала: учебное и научное. Исследователь должен руководствоваться единственным принципом — продол­жать историографию, а не повторять ее.

Исходя из сказанного, следует, на наш взгляд, лишь в не­многих словах вызвать перед умственным взором читателя те основные факты и явления описываемого периода, которые слу­жили катализатором процессов разложения царизма, с одной сто­роны, вызревания революции — с другой. В их числе материально­техническая неподготовленность страны к войне, обернувшаяся колоссальными людскими потерями и военными неудачами, хозяй­ственная разруха, развал на транспорте, резкий кризис про­довольственного снабжения городов, к кануну революции по сво­ему значению выдвинувшийся на первое место. Неизбежным результатом были развал административного аппарата, трясина