И дочка в подарок
Шрифт:
С этими словами он вытащил наружу… тюленя Аркашу. И он был гораздо больше Петеньки. Наверно, раза в два.
Какой кошмар! Разве этот дядя не понимал, как на это отреагирует Петя?
– Что это?
– возмущенно потребовала ответа Маша, прижимая к себе своего тюленя.
– Это - твоя новая игрушка, - с улыбкой на лице заявил неприятный дядька.
– У меня есть старая. И она мне нравится!
– ответила с вызовом Машенька, и вдруг Артур предпринял попытку забрать у нее Петеньку.
– Эй, погоди… - так
– Давай твоего заменим на этого.
Он кивнул сначала на Петю, потом - на нового тюленя. Большого, некрасивого, чужого.
– Ну, или теперь у тебя будет две игрушки. Две же лучше, чем одна? Твоего так и будут звать, как назвала. А этот будет Аркаша.
Такого оскорбления ни Маша, ни Петя снести не могли. Ее любимца можно было называть только так, как она придумала.
– Спасибо, но не нужно, - поджав губы, точь-в-точь так, как это делали женщины в передачах бабушки, которые видела несколько раз мельком, Машенька отвернулась.
Нашла глазами маму, смотрящую на это с растерянностью, и постаралась сделать так, чтобы так почувствовала, насколько ее дочь разочарована.
– Папа Костя так никогда бы не поступил!
– заявила она и, крепче прижав Петю к себе, ушла в детскую.
– Маш… - позвала ее мама через пару минут.
Она тут же вскинула голову и посмотрела в ответ так, чтобы сразу стало ясно - диалог бессмысленнен.
– Послушай… тебе никто не желает плохого. Артур… Он просто принес игрушки, - проговорила мама, но в этих словах не было и капли уверенности.
Маша нахмурила брови и плотнее прижала к себе тюленя.
– Я не хочу его видеть. Он мне не нравится, - заявила маме.
– И тем не менее, Артур не хотел тебя обидеть. И Петеньку тоже.
Мама протянула руку и сначала потрепала по плечу ее, а следом - Петю. Выглядела при этом такой усталой, что у Маши мгновенно сжалось сердце. Наверно, маме было важно, чтобы противный дядя не расстроился. Хотя, она даже представить не могла, почему папу Костю можно было огорчать, а этого самого Артура - нет.
– Я понимаю, - вздохнув, сказала, наконец, Маша.
– Тогда, может, просто пойдем к нему? Все втроем? А потом выпьем чаю, м?
– спросила мама, и столько всего было в этих вопросах, что Маша невольно вздрогнула.
Ей было так жаль, что мама не понимает простую вещь - им нужен вовсе не этот противный дядька. Им нужен совсем другой человек.
Внезапно Машу осенила идея, но ни с кем, кроме Петеньки, она пока делиться ею была не готова. Потому, чтобы отвести от себя подозрения, она улыбнулась и кивнула:
– Пойдем и выпьем чаю. Только недолго. У нас с Петей есть дело, - заявила как можно более серьезно.
После чего, удобнее перехватив тюлененка, пошла к выходу из комнаты.
Чаепитие проходило напряженно. И
Маша больше не устраивала показательных выступлений, но от этого было не легче. И, глядя на то, как дочь старается сделать вид, будто Артура тут вообще нет, я испытывала полное бессилие.
Хотелось, конечно, надеяться, что когда мне придется сказать ей правду о том, кто ее отец, Маша изменит свое поведение. Но что-то мне подсказывало, что концерты имени Константина Лаврова будут продолжаться и дальше. Потому что дочь ни о ком, кроме него, даже и слышать не хотела.
И чем он ее так очаровал? Впрочем, мне ли было не знать о способностях босса проникнуть в душу? А в моем случае - даже еще глубже…
От неприличных картинок, всплывших в памяти в связи с той ночью, стало жарко. Да что же за наваждение-то такое? Почему из всех мужчин в мире так влекло именно к этому? Единственному, с кем быть не могла.
– Машенька, а какие ты любишь сладости?
– прервал мои невеселые мысли голос Малиновского.
Я ожидала, что дочь проигнорирует вопрос, как до этого момента - присутствие самого Артура, но она хмуро ответила:
– Я не люблю сладкое. Мама говорит, что от него зубы портятся и вообще толстеют.
Я приподняла брови. Что-то раньше ее мои наставления не впечатляли…
Перехватив недоуменный взгляд Малиновского, я покачала головой - мол, неправду говорит. Упрямится.
– Хорошо, а что же ты любишь?
– терпеливо спросил он.
– Ничего, - последовал лаконичный ответ.
– Так не бывает, - улыбнулся Артур.
– А у меня - бывает, - сурово отрезала Маша.
– И вообще, нам с Петей пора. У нас дела. Важные.
Дочь быстро выскользнула из-за стола и умчалась в свою комнату с такой скоростью, какой я еще в ее исполнении не видела.
– Она меня не принимает, - невесело констатировал Малиновский.
Я перевела на него взгляд. Вместо привычной самоуверенной усмешки на его лице была кривая улыбка.
Кажется, его это по-настоящему беспокоило. Или просто задевало гордость?
– Дай ей время, - ответила ровным тоном.
Он рассмеялся. Негромко, бархатисто, интимно. Казалось, этот звук ласкал, как прикосновение.
– У меня раньше не было таких проблем с тем, чтобы понравиться женщине, - пошутил он, но вдруг посмотрел на меня пробирающе-серьезно.
– Хотя нет, ее маме я тоже не слишком-то нравился. Ведь так, Цветочек?
Я ощутила, как краснота заливает мое лицо. Какой стыд! Переспать с человеком и даже не помнить об этом! Не понимать, как вообще до подобного докатилась…
– Как это было?
– услышала я неожиданно свой собственный голос, но словно бы со стороны.
Малиновский пристально посмотрел на меня, а потом протянул руку и… заправил мне за ухо прядку волос. Легким, едва ощутимым движением, словно прощупывал границы дозволенного.