И дочка в подарок
Шрифт:
– Неправда!
– выкрикнула дочь так отчаянно, что у меня сердце треснуло напополам.
– Правда, - повторила я.
– Мне жаль, но…
– Там на кухне плохо пахнет, - буркнула Маша прежде, чем гордо от меня отвернуться.
Она плакала. И за это я ненавидела сейчас Константина Лаврова еще сильнее.
На кухне не просто плохо пахло. Там все буквально дымилось.
Запах гари пропитал все помещение и я с ужасом поняла, что забыла про этот чертов омлет, оставленный боссом на плите.
Поспешно
Жаль, что нельзя было точно так же открыть настежь душу и позволить всему плохому унестись прочь вместе с ветром…
Когда останки омлета были счищены со сковороды, я вышла с мусорным пакетом в прихожую, чтобы сразу все это выкинуть.
Внутри защемило, когда увидела, что там, на своем маленьком розовом чемоданчике, спиной ко мне, сидит уже полностью собранная в дорогу Маша.
– Ты обещала, что мы останемся тут, - не поворачиваясь, проговорила она с обидой, от которой становилось больно.
– Что мы встретим новый год с бабушкой и я смогу с кем-нибудь подружиться…
Я обреченно присела на соседний чемодан.
– Я знаю, милая. Я действительно хотела, чтобы так все и было…
– Почему тогда мы должны уезжать?
– Потому что так будет лучше.
– Кому?!
– вскрикнула она так пронзительно, что я поняла - я мучаю дочь, сама того не желая.
– В мультике Аркашу обижали другие плохие тюлени, - проговорила вдруг Маша.
– Он сначала прятался от них, а потом решил, что нельзя так жить все время…
Я нервно хмыкнула. Пожалуй, эта тюленья мудрость была не такой уж и наивной.
Ну что я и впрямь? Почему я должна переворачивать свою жизнь и главное - жизнь Маши вверх тормашками из-за какого-то мужика? Он не хотел разойтись по-хорошему - что ж, будет, значит, по-плохому.
Это не я развязала войну, но я намерена была ее выиграть.
– Думаю, мы можем остаться здесь как минимум до Нового года, - проговорила я, заговорщически толкая дочь плечом.
– Правда?
Ее глаза зажглись восторгом, и я поняла - это стоит того, чтобы сражаться с целым миром.
Если потребуется.
Но лучше бы, конечно, без этого…
– Ты меня страшно выручаешь, - от души призналась я Виктору - парню, с которым мы разошлись когда-то давно, но остались, вроде как, добрыми друзьями.
Я нервно впивалась пальцами в его локоть, когда мы дружно, словно влюбленная парочка, шагали по улице к моему временному месту работы.
– Учти, ты обещала, что будешь носить мне на могилку цветы, если я вдруг паду смертью храбрых в этом бою, - помпезно заметил он, заботливо меня поддерживая на скользком участке дороги.
– Да ну тебя, - отмахнулась я пушистой варежкой.
– Уверена, до убийства дело не дойдет.
Хотелось на это надеяться, во всяком случае.
– Ну не знаааю, - протянул он с сомнением.
–
И тут же рассмеялся, скрашивая эффект серьезности, с которой прозвучали его слова.
– Поверить не могу, - вздохнул Вик шутливо, - что помогаю женщине, которая меня вероломно бросила!
Он вдруг остановился и, требовательно сжав мою руку, чтобы я на него посмотрела, спросил:
– Это ведь из-за него, да?
– Что? Нет! То есть, я не понимаю, о чем ты вообще!
– Все ты понимаешь, - рассмеялся он негромко.
– Из-за него я оказался недостаточно для тебя хорош…
– Ты слишком умный, чтобы долго жить, - хмуро парировала я.
– Радуйся, что ты мне еще нужен для дела…
– Ой, боюсь-боюсь!
Под громогласный хохот Вика мы зашли в здание офиса - я провела его по своему электронному пропуску - и вместе поднялись на нужный этаж. Когда двери лифта распахнулись, я демонстративно снова взяла его под руку и мы нарочито медленно, позволяя всем вокруг нас рассмотреть, прошли к моему рабочему месту.
– Ну, я пошел?
– спросил он негромко, склоняясь ко мне так, что со стороны это выглядело как весьма интимное действо.
– Подожди…
Я удержала его за галстук, притянула к себе…
– Продолжишь в том же духе и рискуешь спровоцировать у меня в штанах салют в твою честь, - хрипло шепнул он мне.
Я неловко выпустила его галстук из своего захвата и вполне искренне смутилась. До таких взрывных последствий доводить дело я вовсе не планировала.
Но тут вдруг двери лифта снова распахнулись и в офис ступил тот, ради кого все и затевалось. Точнее - против кого…
– Поцелуй меня, - быстро повернулась я к Вику.
– Что?
– Да поцелуй же ты меня!
– процедила на грани мольбы и требования.
Он смотрел мне в глаза несколько секунд, а потом сделал то, о чем я просила.
До моего слуха донесся гневный рев, но я только сильнее зажмурилась и отчаянно вцепилась в Виктора, как в спасательный круг.
– Ты не интересуешься футболом, не притронулся к Кромбахеру и не заключил со мной пари на то, что победит Челси… Влюбился!
– беззлобно рассмеялась тетушка Эля, которая запрещала озвучивать на людях информацию о наших родственных связях, требуя называть ее исключительно по имени.
– Кажется, давно, - вздохнул я, и тетя мгновенно забыла о первом тайме, что показывали по экрану огромной плазмы в местном спортбаре.
Отпив добрую половину пинты, Эля чинно промокнула губы салфеткой и велела мне:
– Рассказывай все!
А что я мог ей поведать? Как одна ночь в прошлом перевернула все в моей жизни, а после я с ног сбился в поисках Цветковой? И вот теперь Алина была рядом, но всячески показывала, что я ей на фиг не сдался?
Хотя… чего скрывать? Тетя Эля вполне могла мне помочь с этой взбалмошной и несносной особой.