И дух наш молод
Шрифт:
...В. И. Ленин среди делегатов X съезда партии - участников штурма Кронштадта. Это фото, думается, многим знакомо.
...Три года - с марта 1918 по март 1921 года я не видел Ленина. Сразу после окончания VII съезда партии ЦК и Советское правительство переехали в Москву. Получив новое назначение, я занялся в конце марта по личному поручению Н. И. Подвойского переформированием 2-го Петроградского отряда. Решением Петербургского комитета партии к нам были направлены 14 коммунистов, 100 членов Социалистического союза молодежи. Боевым ядром отряда стали рабочие Путиловского, Обуховского заводов, завода "Розенкранц"
В начале июля 1918 года отряд срочно был переброшен на Восточный фронт, а 22 июля белочехи, перейдя в наступление, захватили Симбирск. Пала Казань. Мы с тяжелыми боями пробивались в Инзу, где находился штаб М. Н. Тухачевского - командарма 1-й армии. По его распоряжению влились в дивизию под командованием Г. Д. Гая. Вскоре отряд переименовали во 2-й Петроградский полк, впоследствии - 1-й Нарвский (Солоновский), которым я командовал почти до окончания гражданской войны.
В составе Железной дивизии полк участвовал в освобождении Симбирска.
"Дорогой Владимир Ильич! - писали мы, бойцы и командиры 1-й армии. Взятие Вашего родного города - это ответ на Вашу одну рану, а за вторую будет Самара!"{173}.
Далеко за Симбирском мы зачитывали перед строем ответ выздоравливающего Ильича: "Взятие Симбирска - моего родного города - есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы"{174}.
Радости, воодушевлению бойцов не было границ.
В конце февраля 1919 года прошли выборы на VIII съезд партии. Я был избран делегатом съезда, но поездку пришлось отменить: обстановка на фронте усложнилась. Колчак, поддержанный англичанами, японцами, перешел в наступление. И снова - бои, бои...
В мае 1920 года, в начале наступления белополяков, меня перевели на политическую работу: получил назначение на должность комиссара 5-го, затем 255-го стрелкового полка 85-й бригады. В начале 1921 года был назначен комиссаром той же 85-й бригады. Но - сказались старые раны. В феврале 1921 года попал на лечение в центральный Московский военный госпиталь. Вышел оттуда в марте, за три дня до начала X съезда партии.
Начальник политуправления по СибВО товарищ Сонкин вручил мне гостевой билет на съезд.
8 марта, в день открытия съезда, я пришел в зал заседаний задолго до начала, надеясь встретить знакомых по Питеру и Восточному фронту. Первый, кого я увидел, был Иван Конев. Мы хорошо знали друг друга по Омску и Новосибирску. Будущий маршал одно время командовал бронепоездом, затем, еще в мою бытность в Омске, был назначен комиссаром ЧОНа по Сибири. Конев мне обрадовался, сразу заговорил о мятеже в Кронштадте.
– Дело нешутейное. Тянуть никак нельзя. Наш сибирский опыт тоже чего-нибудь да стоит. Надо подавить мятеж в зародыше, пока он только дымит и чадит, а разгорится - тушить будет труднее. Чует мое сердце, Василий, быть нам с тобой в твоем родном Питере.
Как в воду глядел.
Была у меня такая мысль: подойти до начала заседания к Владимиру Ильичу, напомнить о себе, доложить! так, мол, и так, полк наш - из питерских пролетариев - задание партии выполнил. Но Ленин прошел незаметно, появился
Запомнилась речь В. И. Ленина при открытии съезда.
– Мы впервые, - говорил Ильич, - собираемся теперь в таких условиях, когда Коммунистический Интернационал перестал быть только лозунгом.
Коммунистический Интернационал после II конгресса стал, по словам Ленина, основным фактором международной политики. В своей вступительной речи он остановился на других важнейших событиях международной и внутренней жизни последнего года.
В первый день съезда я встретил среди делегатов и других знакомых по Омску - бывшего комдива 30-й дивизии Кожевникова, комдива нашей 29-й дивизии Спильниченко, секретаря парткома миссии 29-й дивизии Володю Шовкунова. Не было лишь делегатов из Питера. Их приезду помешали события в Кронштадте. О мятеже много говорилось в кулуарах съезда, в кремлевской столовой. Я с нетерпением ждал, что скажет о Кронштадте Владимир Ильич.
На первый взгляд могло показаться: Кронштадту в отчетном докладе уделено мало места. А Коллонтай на второй день работы съезда даже бросит реплику: "Доклад Ленина обошел Кронштадт".
Но это было не так. "...Я все подвел к урокам Кронштадта, все от начала до конца"{175}, - ответил на реплику Коллонтай Владимир Ильич в своем заключительном слове и был прав.
Просто Ленин, очевидно, не считал нужным в отчетном докладе съезду останавливаться подробно на военных задачах в Кронштадте, выразив, однако, уверенность, что мятеж будет ликвидирован "в ближайшие дни, если не в ближайшие часы"{176}. И тут же перешел к анализу обстановки в стране, к политическим и экономическим урокам Кронштадта.
Слушая Ильича, я невольно вспоминал драматические события последних месяцев в Сибири. В конце 20-го года вспыхнули кулацкие восстания на Алтае. Очаги контрреволюционного мятежа вскоре перекинулись на Барнаул. Борьба приняла ожесточенный характер. Повстанцы отлично знали местность, умело скрывались от преследования в бескрайних сибирских лесах. Дрались весьма искусно, по всем правилам партизанской войны.
Увы, это отнюдь не было простой случайностью. По данным нашей разведки, что вскоре подтвердилось показаниями пленных, среди восставших оказалось немало бывших партизан Мамонтова.
Однофамилец белогвардейского генерала, наш, сибирский, красный Мамонтов командовал партизанской армией. Мамонтовцы в свое время изрядно потрепали колчаковские тылы. Сам Мамонтов, прирожденный партизанский вожак, хоть человек и малограмотный, в 20-м году командовал бригадой на польском фронте.
И вот полная для нас неожиданность: среди мятежников, в кулацких бандах - недавние мамонтовцы, красные партизаны и даже красноармейцы, демобилизованные с польского фронта.
Вспомнился трудный разговор в Калманке - большом сибирском селе - с таким вот бывшим красноармейцем, захваченным нами в плен. Борода как смоль. Черты лица крупные. В отличие от других от моего взгляда не отворачивался. Сам из местных казаков, хозяйство середняцкое. В партизаны ушел добровольно. Был красным - стал зеленым.