i f36931a51be2993b
Шрифт:
– За беглую-то отцеубийцу?
– ухмыльнулся Люсьен.
– И что именно? Дай подумать. Государственная награда?
– Ты явно перепил!
Только бы мерзавец не понял, как Ирия похолодела от до костей прошившего ужаса!
Что же неправильно?! Ну, кроме того, что ее вот-вот пристрелит не вовремя протрезвевший кретин с пистолетом! Откуда-то узнавший всё.
И, увы - в гвардии не держат совсем не умеющих стрелять лейтенантов. Если те, конечно, не графские
– Раздевайся... графиня!
Пронзительное ржание огласило конюшню. Вихрь, вскинувшись на дыбы, обоими передними копытами вмазал в стенку денника!
Пьяный кретин шарахнулся в сторону... увы, не выпустив оружия. Даже умудрился не отвести.
– Уйми коня!
– заорал Люсьен.
– Уйми, или всем скажу!..
Как она успокоит разъяренного жеребца - подчиняющегося только хозяину? Да еще и будучи за четыре стойла от него?
Увы - о таких мелочах пьяный болван явно не думает. Рехнувшийся болван, воспылавший непонятной страстью к ее тощему телу!
А Вихрю глубоко плевать на мнение герцогского родственничка-идиота. Перегородка трещит под ударами чистокровного "дикаря"-илладийца!
– Уйми коня!
– кузен отступил еще дальше от опасного стойла. Под ржание - пока еще негромкое - завозившихся в соседних денниках товарищей Вихря...
Пистолет дрогнул - всего на миг!
Ирия молнией пригнулась за перегородку Седого. Слабая защита, но хоть какая-то!
Рука сама метнулась к пистолету у пояса - стремительно... Безнадежно медленно. Уже опаздывая...
Неужели - сейчас?!
Как невозможно медленно взводится курок...
Как всё глупо! Неужели Эйда умрет лишь потому, что озверевший без женщин кретин вовремя не нашел подходящую служанку?
Треск дерева - в щепы! Оглушающе-бешеный рев Вихря... Привязь - не для диких, свободных зверей!
Темный силуэт спасительной громадой взвивается на дыбы. И летит на врага...
Люсьен шарахнулся назад, перекидывает прицел на коня...
Нужно успеть! Если хочешь жить. И чтобы жила Эйда...
Два выстрела слились в оглушающий грохот - и уже не промазать! Ни одному из стрелков...
Не успела. Опять опоздала. Неотвратимо!
Погибающее ржание бьет - в душу, в сердце, в леденеющую кровь. Болью взрезает разум...
"Спасибо, друг, спасибо, я никогда не забуду!.."
Луна тоже не забывает...
"Одна деревенская ведьма говорила: в ночь, когда луна отливает серебром, прольется кровь..."
"Был волчонок, станет волк, Ветер, кровь и серебро..."
"Древние боги еще реже прощают глупцов, чем предателей, Ирия..."
"Ты
– знакомо шелестит серебристый голосок. Пробуждает в давно умершей душе древнее безумие. И расправляются сухие нетопыриные крылья...
– Ты будешь жива и здорова. Ты, Эйда, Иден, Чарли, дядя Ив, Серж, злой старик, его жена и их сын. Никто из дорогих тебе людей не умрет и не пострадает. Судьба возьмет иную плату. Ты узнаешь, какую. Ты готова?.."
Медленно - стремительно?
– отпускает хрустальный звон.
Рваные осколки лунных бликов, чернота утоптанной соломы. Бессильно оседают две тени. Темная конская - набок. Человеческая - подрубленным деревом.
Жалобно гаснет ржание.
Тело отца на темном ковре, тело Вихря на прелой соломе...
"Судьба возьмет иную плату..."
И мрачная фигура Ральфа Тенмара заслоняет серый просвет конюшни.
Эпилог.
Эвитан, Лютена.
1
Бертольд Ревинтер не стал на это Воцарение вызывать в столицу сыновей. Зачем?
И не затруднился никого пригласить к себе.
Хватит с него и обязательного королевского приема! Увы - от официального торжества не отвертеться. Воцарение Зимы министр финансов и один из восьми Регентов обязан встретить в обществе королевской семьи и членов Совета. Обожающих друг друга, как ядовитые южные пауки в одном сосуде.
Бертольд Ревинтер честно пробыл вышеуказанным насекомым положенное время. Но долгая зимняя ночь еще не завершилась. Еще осталось время для одиночества и размышлений.
Бокал вина, алое кресло алого кабинета.
А старый герцог Тенмар, давний враг, сейчас тоже наверняка один. Странно, Тенмарский Дракон старше Ревинтера на целое поколение. А их дети - сверстники. Трое законных сыновей было у герцога Тенмара. И столько же родилось у самого Бертольда.
Пожалуй, Ральф Тенмар - как раз тот единственный в подлунном мире, кто мог бы понять. Если бы захотел.
"У нас обоих дети в Квирине, мы оба хотим вернуть их назад. Давайте объединим усилия".
Ревинтер чуть усмехнулся, отпивая первый, самый сладкий глоток. Потом останется только горечь.
А те слова не будут сказаны никогда. Смертельные враги мирятся лишь в романах Альдо Китуа или великого Артура Ленна. В тех, которыми так зачитывался в детстве Роджер.
Мирятся, жмут друг другу руки и дальше сражаются плечом к плечу. А в жизни - рвут друг другу глотки. И не разжимают зубов и когтей - пока из одного или обоих не вытечет по капле жизнь. Или пока обоих не прикончит кто-то третий - более умный. Или подлый.