i f36931a51be2993b
Шрифт:
И мрак необратимо густеет, всё глубже затягивая. В смерть...
Старческая рука тянется к серебряному колокольчику для слуг. А комната плывет... кружится, кружится, кружится - как колесо на квалифицированной казни. Вращается исчезающий из горла воздух. И сейчас зазвенит колокольчик - хрустальным звоном в ушах...
"Выпьешь - может, выйдет толк..."
Всё это уже было... Где, когда?! Почему повторяется?
Потому что яд - один и тот же. Разлит в разные флаконы - вот и
Нельзя терять сознание в присутствии врагов! Таких опасных...
– Вы не посмеете...
– Странно: сознание ускользает, а льда в голосе не меньше, чем в материнском. И он ничуть не дрожит.
– Ваш сын...
Прости, Анри!
– Даже если вы успели родить моему сыну троих бастардов - это не причина, чтобы помогать вам или вашим отпрыскам остаться в живых!
Нет, яд - другой. Повыдержанней и поядовитей!
– Вы не посмеете!
– прошипела Ирия идалийской гюрзой.
– Вы... мерзавец, изнасиловавший мою мать!
Слабость вдруг исчезла напрочь - так морские волны стирают на песке рисунок. Сколь угодно страшный.
Будто после смертельной дозы подействовало противоядие! Ральф Тенмар - злобный змей. Не зря у него на гербе дракон. Но и Ирия - дочь еще той змеюки! И внучка Каролины Ордан.
Пожалуй, стоит злиться почаще! Присутствие врагов должно вызывать ярость. А что еще - не вопли же о пощаде? Слабого в подлунном мире не щадят, а топчут.
А вот старик - побледнел. Безжалостный вершитель правосудия опешил, откинувшись на спинку старого, как он сам, кресла. Целый долгий миг Ирия наслаждалась чистой победой. Или грязной.
– Ты...
– Я - Ирия Таррент!
– Конечно!
– герцог дико расхохотался.
Впору принять за сумасшедшего и испугаться. Если бы Ирия уже не видела говорящих привидений с мистическими Свитками Судьбы наперевес. А еще - сыплющего угрозами Роджера Ревинтера и ледяную скользкую змею - его папашу. А до кучи - королевских солдат, везущих семью Таррентов в Ауэнт. На смерть...
А еще ведь были желтолицые монахини из аббатства святой Амалии. Злющие не хуже этого старого пня.
А трусливый шакал братец? А мачеха - гадюка чище самой Ирии?
...Бездыханное тело отца на полу кабинета...
...Ледяная келья и родная мать с кинжалом...
Что уж тут даже упоминать о благородном и безобидном оборотне без тени?
По собственному лицу змеится едкая усмешка. Подождем, пока старый истерик прекратит дурацкий смех. Потерпим.
Ирия слишком устала, чтобы бояться - кого бы то ни было. Хватит!
5
– Значит, дочь Карлотты?
– резко оборвал собственный хохот старик.
– И, сударыня? У вас есть доказательства?
– Найдутся!
–
– Живы те, кто знал об этом. И уж тем более - живы друзья и родственники посвященных в сию... омерзительную историю. Увы, правдивую.
Прости, дядя Ив! Но тебя старый мерзавец убить не посмеет. А дочери Карлотты нужно намекнуть хоть на кого-то. Она и так, как могла, отвела от тебя угрозу, заявив, что "посвященных" - целая шайка.
Получай против себя личный заговор, старый кретин! А если еще не кретин - станешь им после такого разговора. Если б не ты - мама была бы сейчас совсем другой!
– Конечно, клятва для Карлотты - звук пустой...
Вот ты и раскололся, гад ползучий! Мама, при всех ее, мягко выражаясь, недостатках, слово не нарушила...
Чем же она клялась - здоровьем Сержа? Первый сын всё-таки был ей дорог?
Карлотта Гарвиак сдержала клятву. Но тебе, старый мерзавец, об этом знать незачем!
– И прислала ко мне самую похожую на себя дочь, разыграв ее смерть? И зачем же, юная особа? Чтобы отправить меня вдогонку за вашим не слишком умным папенькой?
– Не вам рассуждать о его уме. И я его не убивала...
– Не будь ее голос сам по себе столь усталым - следовало бы его таким сделать.
– Это - дело рук моих мачехи и брата. Совместное.
Не исключено, что старый пень... то есть истинный рыцарь и столп благородства Ральф Тенмар не упустит столь соблазнительный случай отомстить нарушившей клятву Карлотте. А какой удар сильнее обвинения ее сына в отцеубийстве?
Это было бы хорошо. Слишком, чтобы такая авантюра удалась. А жаль...
Ирия - ужасная дочь... Но чувство вины перед матерью не возникло. Карлотта тоже пожертвовала. Невинно осужденной - ради преступника. Как раньше принесли в жертву Эйду - "во имя блага семьи".
Так что будет просто великолепно, если теперь справедливость восторжествует. Вот только вряд ли - на то она и справедливость. И старый хрыч тоже вряд ли заглотит столь вкусную наживку. На то он и старый, на то и прожженный.
– Это - правда?
– прищурился вышеозначенный хрыч. Очевидно, переваривая выгоду от столь интересной новости...
Хорошо бы!
– Клянусь Творцом, - вздохнула Ирия.
– Поклянись своей любовью к моему сыну.
Приехали! Поверил-таки. Вот только как теперь быть? Можно клясться тем, во что не веришь, доказывая ложь. А вот ложью, отстаивая правду...
– Клянусь всем, что для меня дорого. Клянусь памятью вашего сына!
– Подойди сюда... графиня. Сядь!
– старик указал на обитую синим сукном скамеечку у своих закутанных ног.
Вблизи это одеяло - тёмно-бордовое. Как засохшая кровь.