i f36931a51be2993b
Шрифт:
Ну что хрычу еще надо? Оставит он Ирию в живых или нет?
Вблизи его лицо - еще страшнее. Изборожденное морщинами и бесчисленными красными жилками.
Склоняется.
Когтистая птичья лапа цепко стиснула подбородок гостьи:
– Страшись, если лжешь!
Ощущение, что шипящий голос исходит не из почти безгубого старческого рта. Из самих угольно-черных глаз с почти алыми белками. Горящих больным лихорадочным огнем.
В молодости эти глаза наверняка были красивы. А доживший до старости Анри стал бы копией этого дряхлого
А сама Ирия - чьей? Карлотты?
Возможно, смерть в юности - не самое страшное зло. Но прежде времени в Бездну всё равно - неохота.
– Я не лгу.
Ни единым словом. Анри был Ирии дорог.
Был. И есть.
Она вздрогнула, встряхнула головой, смахивая слезу и отгоняя ее верных, неразлучных сестер... Еще бы удалось разжать и невидимый ледяной кулак, стиснувший сердце! А заодно - тоже ледяные, но вполне живые жесткие пальцы, острыми клещами впившиеся в подбородок. Ладно хоть не в горло!
– Боишься?!
– Нет, - честно ответила девушка, в упор глядя в уставшие ненавидеть глаза.
Чужой старик, вцепившийся тебе в челюсть, не страшнее любимого человека, подписавшего твой смертный приговор. Ничуть не страшнее. Вот если мерзавцу еще что в голову придет...
Но герцог-коршун уже разжал хватку:
– Налей вина.
Ирия бросила на него малость ошалевший взгляд. Лицо еще ощущает следы его пальцев. Не исключено, что завтра проявится синяк.
Ну и змеи с ним! У Эйды когда-то синяки не только на лице были... А сама Ирия в детстве вечно ходила в царапинах - и ничего.
– Налей вина... графиня!
– чуть раздраженно повторил старик. Махнув рукой куда-то в сторону наглухо задрапированного окна.
А, вот - трехногий столик рядом с портьерой. Шедевр работы очередного сверхталантливого мастера веков ушедших.
Столешница сливается с полутьмой комнаты. Смутно темнеет бордовый графин. Под цвет стариковского одеяла.
– И себе, - добавил Ральф Тенмар.
Жидкость цвета очень темного рубина наполняет высокий прозрачный бокал. Один из пяти, выстроенных в ряд на лакированном столике. Издали их не видать - как и батальную сцену на подносе. Только совсем вблизи.
Разглядишь тут что лишний раз - если старик свечи экономит.
И гардину на окне вряд ли отодвинут до весны, а жаль! Там, наверное, сейчас ясная и звездная зимняя ночь. Или зимний вечер, или утро.
Темнеет зимой рано, а рассветает поздно. Ирия с этой болезнью совсем запуталась со сменой дня и ночи.
Если она выживет сегодня - настежь распахнет в комнате все рамы. Если, конечно комнату гостье еще оставят...
Распахнет - и увидит яркую луну и россыпь мерцающих звёзд!
А пока есть лишь чужой полумрак чужих апартаментов чужого замка... Хотя какой теперь считать своим?
Полумрак - и живой сгусток ненависти и злобы. С коим нужно пить горьковатое вино. И говорить. Даже если совсем не хочешь. Ни того, ни другого.
Догорают тусклые свечи, тоскливо колотит в ставни одинокий ветер. Молчит старый
А в одной из галерей высокомерно усмехается со стены молодой, аристократично прекрасный двойник Ральфа Тенмара. Нестареющий.
– Тебе нравится вкус этого вина?
Яд там, что ли? Ну и пусть.
Ирия отхлебнула глоток побольше. Поморщилась. Усмехнулась.
– Он - непривычен.
– Я спросил не об этом.
– Бывало и хуже.
Лучше яд в вине, чем в словах и деяниях родных. Бывших и настоящих.
– Оно настояно на полыни. После него кажется сладким любое другое. А когда привыкнешь к нему - никакого другого уже не захочешь. Ты можешь остаться в моем замке. Тебя будут называть Ирэн Вегрэ, моей племянницей. Катрин позаботится о тебе. Иди.
Глава пятая.
Начало Месяца Рождения Зимы.
Эвитан, Лиар.
1
Известие, что его хочет видеть родная маменька, лорду Тарренту привез монах-леонардит.
Первым порывом стало - отказать. В конце концов, Леон ничем ей не обязан и ничего не должен. А навредить ему она не в силах! И не будет в силах уже никогда.
– Сестра Валентина настаивает на вашем визите, - повторил монах, пристально глядя в глаза лорду.
Наглец, да если бы кто другой посмел?! Но как приструнить потерявшего стыд молельщика - если леонардиты подчиняются даже не кардиналу, а лишь своему Магистру? Ответственному исключительно перед Патриаршим Престолом, чтоб им всем!
– Но я ведь имею право отказать ей?
– уточнил Таррент, всё еще надеясь от маменьки отделаться.
Она, в конце концов, удалилась от мира. А значит - больше Леону не мать.
А лорд вовсе не обязан встречаться с одной из многочисленных монахинь одного из рядовых аббатств Эвитана. Леон это не договорил, но монах и так отлично понял. Юный лорд хорошо поставил на место наглого инока! Как и ту, что посмела требовать незаслуженных встреч!
– Сестра Валентина предчувствовала подобный ответ, - ничуть не смутился наглый служитель святого Леонарда. Даже тон не изменил, мерзавец!
– И просила передать, что разговор пойдет о вашем покойном отце и вашей сестре. А также передавала, что раз вы - ее родной сын, она вынуждена обратиться за советом сначала к вам, прежде чем просить о том же другое лицо. Но ей придется это сделать, если вы не откликнетесь.
– Я увижусь с сестрой Валентиной!
– резко бросил Леон.
А вот теперь самое время встать, отойти к окну и полюбоваться погодой. Бушующей на улице метелью.
Монаху будет очень приятно добираться до аббатства! Он ведь не настолько нагл, чтобы рассчитывать на гостеприимство?
И, уже спиной к визитеру, лорд добавил:
– Я вас больше не задерживаю.
– Я был бы рад принять ваше радушное приглашение, но должен срочно вернуться в монастырь, - словно не слыша последней реплики, безупречно вежливо поклонился монах и вышел.