И грянул град
Шрифт:
Народу на площади было не очень много, и потому можно было увидеть ряд пленниц, стоявший на продажу. На ноге каждой из пленниц был ножной браслет с верёвкой, которая привязывалась к длинному канату. Охраняло их всего пара человек, судя по виду, воинов-каньяри. Сам торг ещё не начался, для этого должны были прибыть высокопоставленные англичане, но потенциальные покупатели имели возможность подойти и рассмотреть товар поближе.
Инти нужно было подойти и поговорить с пленницами, но те могли узнать его в лицо и невольно выдать. Может, лучше послать Коралла? Хотя ему они не будут доверять, потому
Кроме того, несмотря на расстояние, Инти видел, как изменился взгляд у женщин. Такие глаза он видел много где, но никак не ожидал увидеть дома, на родной земле. Инти знал, что обращённых в рабство женщин непременно подвергают надругательству, чтобы подавить их волю. А после того, как это страшное уже случилось, и потерянной чести уже не вернуть, куда меньше шансов, что женщины решатся на отчаянный риск. А если они совсем обезволены и раздавлены навалившейся на них бедой?
В этот момент какой-то английский хлыщ подошёл к Лани и потянул руки к её налитой молоком груди, но получил в ответ звонкую оплеуху.
– - Ты что, рабыня, оборзела?
– - спросил он.
– - Сам оборзел. Или ты младенец, если тебя интересует грудное молоко?
В толпе раздался хохот, а англичанин не нашёл, что ответить.
– - Раздумал покупать?
– - насмешливо спросил охранник.
– - А ты что язык распускаешь?
– - ответил тот.
– - Если тебе этих жаль, то чего их охраняешь?
– - Я ввязался в это дело, потому что ненавидел инков, причинивших столько зла моему народу. Но ненавидеть этих женщин и детей... это довольно глупо. Эти несчастные уже стали вдовами и сиротами, над ними уже надругались. Ведь это нелепо -- ненавидеть уже растоптанного и униженного!
– - Ну, так отпусти их, если ты такой добрый!
– - Отпустил бы, будь моя воля, но приказ есть приказ. Да и куда они пойдут одни?
– - Да уж найдём куда, -- заметила Лань.
– - Ну, покончишь ты с собой, и так будет лучше?
– - сказал каньяри.
– - Мне не тебя, так твоё дитё жалко.
– - Раньше бы на жалел. Вы, ведь, каньяри, не считали захват рабов чем-то дурным?
– - Не считали. Мне рассказывали, что наши предки и сами много работали, и к рабам неплохо относились. А как вспомнишь ваши крики и тела в крови, так блевать хочется.
– - А ты так и не понял, что раньше то же самое было, только потом тебе это описали красиво?
– - Может, ты и права. Но ведь почти везде имеют рабов и не видят в этом ничего плохого. Что же, большинство людей нравственные уроды? Если им держать рабов нравится!
– - Большинство людей никогда никто и не спрашивает, что им нравится!
– - бросила Лань.
Воин отвернулся, поняв, что проигрывает спор женщине.
В этот момент Инти решился подойти. Торговец из Чимора сам по себе не должен был вызвать подозрений, а в лицо его юноша не узнает.
Лань узнала его сразу.
Она сказала по-испански так тихо, чтобы Инти слышал:
– - Я убила его. Отравила. А он хотел дать яду мне, чтобы избавить от этого, -- и она указала на верёвку.
– - Не могу упрекнуть
– - Но как?
– - Сейчас я залезу на возвышение и стану толкать речь. А в это время подойдут мои люди, передадут лезвия, и вы перережете верёвки, а дальше к бегите с детьми к ткацкой мастерской. Ну а дальше на подъёмнике. И только не вздумай ничего с собой делать, ты мне нужна живая.
– - Я обещаю, что ничего с собой не сделаю, так как нужна малышке.
После чего Инти, минуту посовещавшись с Кораллом и Орехом и послав их с ножиками к невольницам, встал в то место, откуда раньше во время народных собраний перед дворцом нередко говорили речи люди, выступавшие гласом народа, и начал речь:
– - Братья и сёстры мои, вы оглянись вокруг, в каком кошмаре вы оказались. Когда народ собрался на площади перед дворцом, и стал требовать от Государя выйти, прочитав про него мерзкую клевету в газете, разве мог ли кто-нибудь предположить, что во дворце будет устроен бордель, а девушек, женщин и даже маленьких детей продают ныне с молотка! Могло ли такое при инках присниться даже в дурном сне? Так почему же вы терпите это, братья? Неужели узурпаторы сумели облапошить вас красивыми словами про свободу и республику? Но что стоит свобода, если рядом рабовладение? Или вы думаете, что раз это дочери и жёны инков, то вас, простых людей, это не коснётся? Ещё как коснётся. Завтра на их месте окажетесь вы и ваши дети, если вы сегодня же не прекратите это безобразие.
Люди смотрели на Инти с тревогой и опасением. Видно, до того никто не решался говорить так смело. В толпе кто-то шепнул соседу: "Он чиморец, ему можно! Убежит, а мы тут расхлёбывай". Какой-то нагловатого вида тип крикнул: "Зато у нас теперь республика, а не тирания!"
– - Республика?
– - иронически усмехнулся Инти.
– - А что такое республика? Это ведь выборная власть, не так ли? Но ведь власть инков как раз и была выборной, а этих никто не выбирал, они сами себя объявили властью и свои законы навязывают. Разве кто-то из вас хотел введения рабства?
От этих слов толпа притихла. Даже если там и были потенциальные покупатели рабов, они не решились объявиться, понимая, какая ненависть к рабовладельцам буквально разлита в воздухе. Умевший чутко улавливать настроения народа, Инти лишь озвучил то, о чём многие думали, но не решались сказать вслух.
Второй охранник понял, что дело пахнет керосином, и грубо крикнул в ответ:
– - Слышь ты! Не порти нам бизнес! Сейчас англичане придут и в комиссию по расследованию преступлений инков тебя уволокут. Хоть ты и чиморец, а не думай, что неприкосновенен. Чимор твой не так уж далеко, и скоро мы и там свою власть установим!
Краем глаза Инти заметил, что второй сторож рабов потихоньку сматывается. Ну и отлично, нечего ему и самому гибнуть и других губить.
– - Вы, значит, доберётесь? А кто -- вы? Вас здесь горстка, даже на охрану рабынь людей не хватает. Или все твои сообщники в инквизиции женщин насилуют да над стариками издеваются?
– - Слышь, ты, хорош! Сейчас ты у меня получишь!
И воин-каньяри стал через толпу пробираться к Инти, а тому только этого было и надо. Ведь он бросил свой товар, сейчас женщины дорежут верёвки и убегут. А уж он, Инти, с одним негодяем справится легко.