И исходит дьявол
Шрифт:
— Старая история, друг мой, — де Ришло положил руку Рексу на плечо, — любой крестьянин в Европе знает, что в последнюю ночь апреля, а в это верят многие, нужно крепко-накрепко запереть все ходы и двери, потому что все дремлющие до поры до времени злые силы приходят в движение. Во что бы то ни стало Саймона необходимо забрать у них в течение следующих двадцати часов. Предстоящая ночь — 30 апреля — это Канун Святого Вальпурги.
РЕКС ВАН РИН ИДЕТ В НАСТУПЛЕНИЕ
Прошло шесть часов. Рекс, глаза которого все еще слипались после сна, разделся и погрузился в глубокую ванну. Это была очень
Возможно, кому-то такой интерьер ванного помещения и показался бы чересчур вычурным, даже безвкусным, но де Ришло не признавал общепринятого осуждения роскоши и любил иногда жить напоказ. Он ничуть не считал это вульгарным, хотя в наши дни такое мнение бытует, и был глубоко убежден, что титулованной аристократии следует сохранять свойственный ей одной лоск при любых обстоятельствах.
Предки де Ришло ездили, бывало, с тридцатью двумя ливрейными лакеями впереди, и это заставляло герцога искренне сожалеть, что современная жизнь с обилием автомобилей ставила его перед необходимостью передвигаться в «хиспано» в обществе одного-единственного шофера. К счастью, состояние его было достаточным, а тонкий и гибкий ум позволял умело обходить ловушки, расставляемые налоговыми службами. «После него», конечно, «хоть Потоп», и герцог это прекрасно сознавал и сильно не волновался, видя, что на его веку частную собственность, по крайней мере в Англии, отменить не соберутся, потому жил спокойно и что бы ни делал — всегда поддерживал уровень де Ришло и демонстрировал щедрую расточительность, передавшуюся из России с материнской кровью, и все это, естественно, — не переходя допустимые пределы, диктуемые демократическим государством двадцатого века.
Рексу уже приходилось пользоваться, и неоднократно, дорогими аксессуарами этой ванны, поэтому сейчас он больше думал не о роскоши, а о том, что его сюда занесло и почему так сильно болит голова. Никогда еще после нескольких бокалов спиртного он не чувствовал себя так плохо, разве только однажды при «сухом законе», заглотнув по неопытности два стакана самодельной бурды.
Рекс взял огромную губку и положил на лоб. Моментально наступило облегчение, и все события прошедшей ночи снова прошли перед его мысленным взором. Жуткие ощущения, которые пришлось пережить в пустом доме Саймона, начисто лишили жизненных сил и довели до такого вот безобразного состояния. Рекс вспомнил, что все было более-менее нормально до возвращения на Керзон-стрит. И потом, во время долгой ночной беседы с герцогом он тоже держался молодцом. Но нервное истощение все-таки сказалось, и он, по всей видимости, потерял сознание.
Рекс вытянулся в теплой душистой воде, пытаясь собраться с мыслями. Ему было стыдно за проявленную слабость. Да, он завоевывал призы на «крэсте», мчащейся со скоростью двести миль в час, управлял самолетом, пролетев без посадки полторы тысячи миль над «Запретной Территорией», сам стрелял в людей, и в него стреляли, как в России, так и на Кубе, где поневоле оказался в гуще революционных событий, но никогда в жизни он не был так сильно, так смертельно испуган, скован страхом настолько, что не мог управлять собой.
Он снова ощутил болезненную, тошнотворную слабость, неописуемый ужас при виде обретающего плоть неведомого явления и вспомнил о Саймоне. Неужели и в самом деле застенчивый добрый Саймон связался с нечистью?
Рекс вынужден был признаться себе, что больше
Рекс уселся прямо и начал усиленно натираться мылом. Итак, что мы имеем: первое — Моката является, следуя терминологии герцога, адептом Тропы Левой Руки и по неизвестной пока причине добился полного контроля над Саймоном; второе — неожиданное вмешательство друзей вынудило сатанистов покинуть дом Саймона и забрать хозяина с собой; третье — остались считанные часы до того момента, когда Саймон будет окрещен и принят в Черное Братство, после чего, если верить герцогу, любая помощь ему станет невозможна; четвертое — сегодня Канун Мэй-Дэй, майского праздника, и именно в это время, как опять же утверждает де Ришло, собирается ежегодный Большой Шабаш; пятое — вытекает из четвертого, Моката уже полным ходом ведет подготовку к вакханалиям Вальпургиевой Ночи и непременно постарается воспользоваться такой возможностью, чтобы обратить Саймона в новую веру; шестое — из всего вышесказанного следует, что на то, чтобы выследить Мокату и спасти Саймона, им отведено двенадцать часов; и, наконец, седьмое — единственная возможность выйти на след Мокаты — это мольбы, лесть или угрозы в адрес Танифь.
Рекс бросил мыло и застонал от мысли, что в таком грязном деле замешана женщина, встречи с которой он искал не один год. Ему всегда претило обманывать людей по какой бы то ни было причине, и вот надо же так случиться, что придется пудрить мозги как раз тому, кому меньше всего хотелось бы. Но последние напутствия де Ришло он запомнил четко, а кроме того, за всем этим стоял их друг, бедный старина Саймон. Их Саймону грозила опасность, пусть неосязаемая — она не казалась от этого менее ужасной.
Побрившись, Рекс почувствовал, что начинает приходить в себя. Он быстро оделся и выглянул на улицу. Слава богу, денек обещает быть теплым и солнечным. Об этом времени года обычно говорят: весна носится в воздухе. Похоже, что и на этот раз май осчастливит их двумя неделями созерцания пробуждающейся природы.
К своему немалому удивлению Рекс обнаружил, что де Ришло, которого и в двенадцать-то не каждый день увидишь на ногах, поднялся сегодня рано и ушел из дома в полдевятого. Очевидно, он и в самом деле намеревался серьезно поработать с древними манускриптами в Британском музее и освежить в памяти тайные обряды и защитные меры против того, что вчера именовал темными силами Внешнего Круга.
Макс пригласил к завтраку. Рекс сначала было отказался, но, заметив смущенное выражение на лице слуги, подающего его любимый омлет со словами «шеф будет очень огорчен», сел к столу и нехотя принялся за еду. Возившийся в это время с кофейником Макс позволил себе украдкой улыбнуться. Верный Макс имел особые указания герцога, а его сиятельство был человеком хитрым и предусмотрительным. Никто не знал это лучше, чем его личный приближенный.
Как только Рекс закончил жевать, Макс принес на серебряном подносе винный бокал, до краев наполненный бульонообразной жидкостью.